В круге первом (т.1)

Сразу раздался хор голосов, обрадованный, что, значит, тракт стал
лучше. Бобынин поднял голову от осцилло- {75} граммы и густым басом
отозвался насмешливо:
-- Глупости! Лапоть вправо, лапоть влево. Не наугад щупать надо, а
метод искать.
Все неловко замолчали под его твЈрдым неотклоняемым взглядом.
А за стеллажом Потапов грушевой эссенцией приклеивал к портсигару
розовую защЈлку. Все три года немецкого плена Потапов просидел в лагерях --
и выжил главным образом своим умением делать привлекательные зажигалки,
портсигары и мундштуки из отбросов, да ещЈ и не пользуясь никакими
инструментами.
Никто не спешил уйти с работы! И это было накануне украденного
воскресенья!
Хоробров выпрямился. Положив свои секретные дела на стол Потапову для
сдачи в шкаф, он вышел из-за стеллажа и неторопливо направился к выходу, по
дороге обходя всех столпившихся у стойки клиппера.
Мамурин бледно полыхнул ему в спину:
-- Илья Терентьич! А вы почему не послушаете? Вообще -- куда вы
направились?
Хоробров так же неторопливо обернулся и, искажЈнно улыбаясь, ответил
раздельно:
-- Я хотел бы избежать говорить об этом вслух. Но если вы настаиваете,
извольте: в данный момент я иду в уборную, то бишь в сортир. Если там
обойдЈтся всЈ благополучно -- проследую в тюрьму и лягу спать.
В наступившей трусливой тишине Бобынин, чьего смеха почти никогда не
слышали, гулко расхохотался.
Это был бунт на военном корабле! Словно собираясь ударить Хороброва,
Мамурин сделал к нему шаг и спросил визгливо:
-- То есть, как это -- спать? Все люди работают, а вы -- спать?
Уже взявшись за ручку двери, Хоробров ответил едва на грани
самообладания:
-- Да так -- просто спать! Я по конституции свои двенадцать часов
отработал -- и хватит! -- И, уже начиная взрываться, что-то хотел добавить
непоправимое, но дверь распахнулась -- и дежурный по институту объявил:
-- Антон Николаич! Вас -- срочно к городскому телефону. {76}
Яконов поспешно встал и вышел перед Хоробровом.
Вскоре и Потапов погасил настольную лампу, переложил свои и Хороброва
секретные дела на стол к Булатову и средним шагом, совсем безобидно,
прохромал к выходу. Он прилегал на правую ногу после пережитой ещЈ до войны
аварии с мотоциклом.
Звонил Яконову замминистра Селивановский. К двенадцати часам ночи он
вызывал его в министерство, на Лубянку.
И это была жизнь!..
Яконов вернулся в свой кабинет к ВеренЈву и Нержину, отправил второго,
первому предложил подъехать в его машине, оделся, уже в перчатках вернулся к
столу и под записью "Нержина -- списать" добавил:
"и -- Хороброва".

--------
13

Когда Нержин, сознавая, что произошло непоправимое, но ещЈ не
почувствовав его до конца, вернулся в Акустическую, -- Рубина не было.

Страницы: (281) :  <<  ... 40414243444546474849505152535455 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Робин -- уменьшительное от Роберт, и
именно Робертом зовут героя нового романа. Но связь этим не ограничивается.
Робин по-английски это малиновка, птица семейства дроздовых, Turdus
migratorius. По-итальянски эта птица называется tordo, a на пьемонтском
диалекте griva, то есть Грив. Таким образом фамилия Роберта имеет тот же
смысловой подтекст, что и имя, и это дает ему полное право именоваться
Робинзоном.
Но и здесь хитросплетение не кончается. Имение Роберта называется Грив
Поццо ди Сан Патрицио. Выражение "Поццо (колодец) Святого Патриция"
по-итальянски означает также "бездонная бочка, прорва". Раблезианская
подоплека имени подкрепляет собой и богатырски-былинную фигуру отца героя, и
фигуру матери, по-барочному составленную из кулинарных рецептов. Английский
же эквивалент того же выражения -- widow's cruse, т. e. библейский "кувшин
вдовицы" или "неистощимый источник". Так выплывает слово "Крузо", и таким
сложным путем имя Роберта де ла Грив Поццо ди сан Патрицио играет в прятки с
именем персонажа Дефо -- Робинзона Крузо!
В то же время автору важен и другой игровой момент, связанный с
"птичьей" символикой. Немецкое имя "робина"-дрозда -- Drossel Каспар
Вандердроссель -- имя иезуита, второго "живого" героя книги, единственного
собеседника героя. Каспар Шотт -- так звали реального исторического
прототипа героя, иезуита. Ему принадлежит настоящее авторство сложных
механизмов, описанных у Эко в романе.
Заметно также, что в этой книге "птичьи" фамилии почти обязательны.
Медика-исследователя долгот с "Амариллиды" зовут доктор Берд. Чего еще ждать
от произведения, которое, судя по одному из интервью Эко, даже называться
первоначально должно было "Голубка Огненного цвета"?
Исторические прототипы героев романа поддаются разгадыванию, но нужно
знать подробности их биографий...

Эко, Умберто (Eco, Umberto)   
«Остров накануне»