В круге первом (т.1)

Опять он заколебался. Член ЦК!
Ведь вот Малиновский -- член большевистского ЦК -- и депутат Государственной
Думы. Ну, пусть Малиновского особо любит Ленин. Но ведь это же при царе! А
после революции сегодняшний член ЦК -- верный министр. Правда, никакой
революции теперь уже не жди, не при нашей жизни. Но даже и без революции
член ЦК -- это какая-то власть. А что он выслужит на тайной полицейской
службе? Не член ЦК, а мелкий шпик. Нет, надо с жандармерией расставаться.
Судьба Азефа как призрак-великан качалась над каждым днЈм его, над каждой
его ночью.
Утром они пошли на станцию и поехали в Петербург. Там схватили их.
Молодому неопытному Орджоникидзе дали три года шлиссельбургской крепости и
ещЈ потом ссылку добавочно. Сталину, как повелось, дали только ссылку, три
года. Правда, далековато -- Нарымский край, это как предупреждение. Но пути
сообщения в Российской империи были налажены неплохо, и в конце лета Сталин
благополучно вернулся в Петербург.
Теперь он перенЈс нажим на партийную работу. Ездил к Ленину в Краков
(это не было трудно и ссыльному). Там какая типография, там маЈвка, там
листовка -- и на Калашниковской бирже, на вечеринке, завалили его
(Малиновский, но это узналось потом гораздо). Рассердилась Охранка -- и
загнали его теперь в настоящую ссылку -- под Полярный Круг, в станок
Курейка. И срок ему дали -- умела царская власть лепить безжалостные сроки!
-- четыре года, страшно сказать.
И опять заколебался Сталин: ради чего, ради кого отказался он от
умеренной благополучной жизни, от покровительства власти, дал заслать себя в
эту чЈртову дыру? "Член ЦК" -- словечко для дурака. Ото всех партий тут было
несколько сотен ссыльных, но оглядел их Сталин и ужаснулся: что за гнусная
порода эти профессиональные революционеры -- вспышкопускатели, хрипуны,
несамостоятельные, несостоятельные. Даже не Полярный Круг был страшен
кавказцу Сталину, а -- оказаться в компании этих легковесных, неустойчивых,
безответственных, неположительных людей. И чтобы сразу себя от них от- {127}
делить, отсоединить -- да среди медведей ему было бы легче! -- он женился на
челдонке, телом с мамонта, а голосом пискливым, -- да уж лучше еЈ "хи-хи-хи"
и кухня на зловонном жире, чем ходить на те сходки, диспуты, передряги и
товарищеские суды. Сталин дал им понять, что они -- чужие люди, отрубил себя
от них ото всех и от революции тоже. Хватит! Не поздно честную жизнь начать
и в тридцать пять лет, когда-то ж надо кончать по ветру носиться, карманы
как паруса. (Он себя самого презирал, что столько лет возился с этими
щелкопЈрами.)
Так он жил, совсем отдельно, не касался ни большевиков, ни анархистов,
пошли они все дальше. Теперь он не собирался бежать, он собирался честно
отбывать ссылку до конца. Да и война началась, и только здесь, в ссылке, он
мог сохранить жизнь.

Страницы: (281) :  <<  ... 75767778798081828384858687888990 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Вот так все у нас в провинции происходит по-удивительному. В
Москве бы
он, вероятно, не сгорел.

Корреспондент Капорцев.


Вторая корреспонденция


Лжедимитрий Луначарский

(Из провинции от Капорцева)

В нашем славном Благодатском учреждении имеется выдающийся
секретарь.
Мы так и смотрим на него, что он на отлете.
Конечно, ему не в Благодатском сидеть, а в Москве или в
крайнем случае
в Ленинграде. Тем более, что он говорил, что у него есть связи.
Над собой повесил надпись: "Рукопожатия переносят заразу", "Если
ты
пришел к занятому человеку, не мешай ему", "Посторонние
разговоры по
телефону строго воспрещаются" и, кроме этого, выстроил решетку, как
возле
нашего памятника Карла Либкнехта и таким образом оторвался от массы
начисто.
Кто рот ни раскроет сквозь решетку, он ему говорит одно
только слово:
"короче!" Короче. Короче. Каркает, как ворон на суку.
В один прекрасный день появляется возле решетки молодой человек.
Одет
очень хорошо, реглан-пальто. Рыженький. Усики. Галстук бабочкой. Взял
стул,
сидит. Секретарь всех откаркал от решетки и к нему:
- Вам что, товарищ? Короче!
А тот отвечает:
- Ничего, товарищ, я подожду. Вы заняты.
Голос у него великолепный, интеллигентный.
Тот брови нахмурил и говорит:
- Нет, вы говорите. Короче.
Тот отвечает.
- Я, видите ли, товарищ, к вам сюда назначен.
Тот брови поднял:
- Как ваша фамилия?
А тот:
- Луначарский.
Молодой человек так скромно кашлянул. Вежливый.
- Луначарский...

Булгаков Михаил Афанасьевич   
«Золотые корреспонденции Ферапонта Ферапонтовича»