В круге первом (т.2)

Побей меня.
Так и стояли, беспомощно.
-- Вчера и сегодня мне так тяжело, мне так тяжело...
-- пожаловался Иннокентий.
-- Знаю, -- уже поднимаясь от раскаяния к праву, прошептала сочными,
сочными, сочными губами Дотти.
-- А я тебя сейчас успокою.
-- Вряд ли, -- жалко усмехнулся он. -- Это не в твоей власти.
-- ВсЈ в моей, -- глубокозвучно внушала она, и Иннокентий стал верить.
-- На что ж бы моя любовь годилась, если б я не могла тебя успокоить? {161}
И уже Иннокентий погрузился в еЈ губы, возвращаясь в любимое прежнее.
И постоянный перехват угрозы в душе отпускал и поворачивался в другой
перехват, сладкий.
Они пошли через комнаты, не разъединяясь и забыв искать засаду.
И погружЈнный в тЈплую материнскую вселенную, Иннокентий больше не зяб.
Дотти окружала его.

--------
71

И наконец шарашка спала.
Спали двести восемьдесят зэков при синих лампочках, уткнувшись в
подушку или откинувшись на неЈ затылком, бесшумно дыша, отвратительно храпя
или бессвязно выкрикивая, сжавшись для пригрева или разметавшись от духоты.
Спали на двух этажах здания и ещЈ на двух этажах коек, видя во сне: старики
-- родных, молодые -- женщин, кто -- пропажи, кто -- поезд, кто -- церковь,
кто -- судей. Сны были разные, но во всех снах спящие тягостно помнили, что
они -- арестанты, что если они бродят по зелЈной траве или по городу, то они
сбежали, обманули, случилось недоразумение, за ними погоня. Того полного
счастливого забытья от оков, которое выдумал Лонгфелло во "Сне невольника",
-- не было им дано. Сотрясенье незаслуженного ареста и десяти- и
двадцатипятилетнего приговора, и лай овчарок, и молотки конвойных, и
терзающий звон лагерного подъЈма -- просочились к их костям сквозь все
наслоения жизни, сквозь все инстинкты вторичные и даже первичные, так что
спящий арестант сперва помнит, что он в тюрьме, а потом только ощущает
жжение или дым и встаЈт на пожар.
Спал разжалованный Мамурин в своей одиночке. Спала отдыхающая смена
надзирателей. Равно спала и смена надзирателей бодрствующая. Дежурная
фельдшерица в медпункте, весь вечер сопротивлявшаяся лейтенанту с
квадратными усиками, недавно уступила, и теперь оба они тоже спали на узком
диване в санчасти. И, наконец, по- {162} ставленный в главной лестничной
клетке у железных окованных врат в тюрьму серенький маленький надзиратель,
не видя, чтоб его приходили проверять, и тщетно позуммерив в полевой
телефон, -- тоже заснул, сидя, положив голову на тумбочку, и не заглядывал
больше, как должен был, сквозь окошечко в коридор спецтюрьмы.
И, потайно подстережа этот глубокий ночной час, когда марфинские
тюремные порядки перестали действовать,
-- двести восемьдесят первый арестант тихо вышел из полукруглой
комнаты, жмурясь на яркий свет и попирая сапогами густо набросанные окурки.

Страницы: (271) :  <<  ... 102103104105106107108109110111112113114115116117 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
- О чем вы говорите?
- Вы знаете, что я могу это сделать. Если бы я захотел, я мог бы
начать сегодня же.
Полковник засмеялся:
- Я думаю, вы шутите?
- Нет, я говорю вполне серьезно. Я давно уже хотел поговорить с вами.
Я рад, что вы сами позвали меня. Я работаю над этим изобретением уже
довольно давно. Мечтал о нем целые годы. Оно основано на строении
определенных атомов. Если бы вы изучали их, вы бы знали, что атомы
оружейной стали расположены в определенном порядке. Я искал фактор,
который нарушил бы их равновесие. Может быть, вы знаете, что я изучал
физику и металлургию... Мне пришло в голову, что в воздухе всегда
присутствует вещество, вызывающее ржавчину: водяной пар. Нужно было найти
способ вызывать у стали "нервный шок". И тогда водяные пары принялись бы
за свое дело. Разумеется, я имею в виду не всякий металлический предмет.
Наша цивилизация основана на стали, и большинство ее творений мне не
хотелось бы разрушать. Я хотел бы вывести из строя пушки, ружья, снаряды,
танки, боевые самолеты, военные корабли. Если бы понадобилось, я бы
заставил свой прибор действовать на медь, бронзу, алюминий. Попросту
прошел бы около любого оружия, и этого было бы довольно, чтобы оно
рассыпалось в прах.
Полковник наклонился над столом и некоторое время разглядывал
сержанта. Потом вынул из кармана авторучку с колпачком из ружейного
патрона и начал заполнять бланк.
- Я хочу, чтобы сегодня после полудня вы сходили к доктору Мэтьюзу.
Пусть он обследует вас. Я не хочу сказать, что вы серьезно больны, но мне
кажется, что врачебная помощь вам необходима.
- Вы думаете, я обманываю вас, - произнес сержант. - Нет, я говорю
правду. Мой прибор так мал, что поместился бы в спичечной коробке. Радиус
его действия - девятьсот миль. Я мог бы вам настроить его на определенный
вид стали и за несколько дней объехать всю Америку. Остальные государства
не могли бы воспользоваться этим, так как я уничтожил бы любую военную
технику, посланную против нас...

Рэй Брэдбери (Ray Bradbury)   
«Рассказы (Часть 11)»