В круге первом (т.2)

Шикин тем временем протягивал ему список зэков, {223} обречЈнных на
завтрашний этап. Согласованных ранее кандидатур было шестнадцать, и теперь
Шикин с одобрением дописал туда ещЈ двоих из настольного блокнота Яконова.
ДоговорЈнность же с тюремным управлением была на двадцать. Недостающих двух
надо было срочно "подработать" и не позже пяти часов вечера сообщить
подполковнику Климентьеву.
Однако, кандидатуры сразу на ум не шли. Как-то так всегда получалось,
что лучшие специалисты и работники были ненадЈжны по оперативной линии, а
любимчики оперуполномоченного -- шалопаи и бездельники. Из-за этого трудно
было согласовывать списки на этапы.
Яконов развЈл пальцами.
-- Оставьте список мне. Я ещЈ подумаю. И вы подумайте. Созвонимся.
Шикин неторопливо поднялся и (надо было сдержаться, да не сдержался)
человеку недостойному пожаловался на действия министра: в 21-ю комнату
пускали заключЈнного Рубина, пускали Ройтмана, -- а его, Шикина, да и
полковника Яконова на их собственном объекте не пускают, каково?
Яконов поднял брови и совершенно опустил веки, так что лицо его
сделалось на мгновение слепым. Он выражал немо:
"Да, майор, да, друг мой, мне больно, мне очень больно, но поднимать
глаза на солнце я не смею."
На самом деле отношение к двадцать первой комнате у Яконова было
сложное. Когда в кабинете Абакумова в ночь на воскресенье он услышал от
Рюмина об этом телефонном звонке, Яконова захватила острота этих двух новых
ходов в мировых Шахматах. Потом своя буря заставила забыть всЈ. Вчера утром,
отходя после сердечного припадка, он охотно поддержал Селивановского в
намерении поручить всЈ Ройтману (дело хлипкое, мальчик горячий, может и шею
свернЈт). Но любопытство к этому дерзкому телефонному звонку осталось у
Яконова, и ему-таки было обидно, что его в 21-ю комнату не пускают.
Шикин ушЈл, Яконов же вспомнил самое приятное из дел, которое его
сегодня ждало -- а вчера он не успел. А между тем, если резко двинуть вперЈд
абсолютный {224} шифратор -- это спасЈт его перед Абакумовым через месяц.
И, позвонив в конструкторское бюро, он велел прийти Сологдину с его
новым проектом.
Через две минуты, постучав, вошЈл с пустыми руками Сологдин --
стройный, с курчавой бородкой, в засаленном комбинезоне.
Яконов и Сологдин почти не разговаривали раньше: вызывать Сологдина в
этот кабинет надобностей не было, в конструкторском же бюро и при встречах в
коридоре инженер-полковник не замечал личности, столь незначительной. Но
сейчас (скосясь на список имЈн-отчеств под стеклом) со всем радушием
хлебосольного барина Яконов одобрительно посмотрел на вошедшего и широко
пригласил:
-- Садитесь, Дмитрий Александрович, очень рад вас видеть.
Держа руки прикованными к телу, Сологдин подошЈл ближе, молча
поклонился и остался стоять неподвижно-прямой.

Страницы: (271) :  <<  ... 145146147148149150151152153154155156157158159160 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Хозяином всего этого был вдовец -- Максим Корнеевич
Маховский, отставной гусар, толстый, здоровый мужчина с сивыми усами,
внушительным носом и удалым коком на голове. Поселившись в деревне, он в
первый же день отправил свою дочку Тоню к тетке в ученье, запил, надел халат
и стал ежеминутно требовать трубку. Хозяйство его заключалось только в том,
что он, например, менял проезжим цыганам заводского жеребца на тройку кляч
или приказывал "отсадить" голову петуху, который вздумал заорать под окном
его кабинета... Естественно, что небольшое именьице вскоре разрушилось чуть
не до основания и все крепостные были давным-давно на воле. Неизвестно,
какая судьба постигла бы и двести десятин, принадлежащих усадьбе, если бы
про них не узнал Николай Матвеевич Шахов, сын небогатого ливенского
помещика, служивший в дворянской опеке регистратором. ? ОППКА ? Николай
Матвеевич был большой любитель стихов Веневитинова и истории войны 1812
года, но юноша -- дельный...

Бунин Иван Алексеевич   
«Мелкопоместные (Из жизни елецких помещиков)»