В круге первом (т.2)

Он решил, что
если умрЈт, то последним, и уже договаривался в надзиратели. Но выпала
счастливая возможность -- приехал в лагерь какой-то гнусавый бывший политрук
-- и стал уговаривать идти бить коммунистов. Записывались. Среди них -- и
комсомольцы... За воротами лагеря стояла немецкая военная кухня, и
волонтЈров тут же кормили кашей "от пуза". После этого в составе легиона
Любимичев воевал во Франции: ловил по ВогЈзам партизан "движения
сопротивления", потом отбивался на Атлантическом Валу от союзников. В сорок
пятом году во времена великого лова он как-то просеялся сквозь решето,
приехал домой, женился на девушке с такими же ясными глазами, таким же юным
гибким телом и, оставив еЈ на первом месяце, был арестован за прошлое.
Тюрьмы как раз в это время проходили русские участники того самого "движения
сопротивления", за которыми он гонялся по ВогЈзам. В Бутырках резались в
домино, вспоминали проведенные во Франции дни и бои и ждали передач от
домашних. Потом всем дали поровну -- по десять лет. Так всей своей жизнью
Любимичев был воспитан и приучен, что ни у кого, от рядового парня до члена
Политбюро, никаких "убеждений" никогда не было и быть не может -- и у тех,
кто их судит -- тоже.
Ничего не подозревая, с простодушными глазами, держа в руке листик,
сильно похожий на почтовый денежный перевод, Виктор не только не пытался
миновать группу "охотников", но сам подошЈл к ней и спросил:
-- Братцы! Кто обедал? Что там на второе? Стоит идти?
Кивая на бланк перевода в опущенной руке Виктора, Хоробров спросил:
-- Что, много денег получил? Уже в обеде не нуждаешься?
-- Да где много! -- отмахнулся Любимичев и хотел {237} спрятать бланк в
карман. Он потому не удосужился его спрятать раньше, что все боялись его
силы и никто бы не посмел спрашивать отчЈта. Но пока он разговаривал с
Хоробровом, -- Булатов словно в шутку наклонился, искособочился и прочЈл:
-- Фу-у! Тысяча четыреста семьдесят рублей! Наплевать тебе теперь на
Климентиадисов харч!
Сделай это любой другой зэк, Виктор шутливо двинул бы его в лоб и
бланка не показал. Но с Амантаем не следовало, чтоб он предполагал у своего
подчинЈнного изобилие денег, это общее лагерное правило. И Любимичев
оправдался:
-- Да где тысяча, смотри!
И все увидели: 147 р. 00 к.
-- Во, чудно! Не могли полтораста прислать! -- невозмутимо заметил
Амантай. -- Тогда иди, на второе шницель.
Но Любимичев не успел тронуться, и не успел замолкнуть голос Булатова,
-- как затрясся Хоробров. Хоробров потерял свою роль. Он забыл, что надо
сдерживаться, улыбаться и ловить дальше. Он забыл, что главное -- это
стукачей узнать, уничтожить же их невозможно. Сам настрадавшийся от
стукачей, видевший гибель многих -- и всЈ от стукачей, он ненавидел этих
скрывчивых предателей больше, чем открытых палачей.

Страницы: (271) :  <<  ... 154155156157158159160161162163164165166167168169 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

Мать-природа всё живое
Соком радости поит,
Всем даёт своей рукою долю счастья без обид.
Нам лозу и взор любимой,
Друга верного в бою,
Видеть Бога херувиму,
Сладострастие червю.

Хор
Ниц простерлись вы в смиренье?
Мир! Ты видишь Божество?
Выше звёзд ищи Его;
В небесах Его селенья.

Радость двигает колёса
Вечных мировых часов.
Свет рождает их хаоса,
Плод рождает из цветов.
С мировым круговоротом
Состязаясь в быстроте,
Видит солнца в звездочётам
Недоступной высоте.

Хор
Как светила по орбите,
Как герой на смертный бой,
Братья, в путь идите свой,
Смело, с радостью идите!

С ней мудрец читает сферы,
Пишет правды письмена,
На крутых высотах веры
Страстотерпца ждёт она.
Там парят её знамёна
Средь сияющих светил,
Здесь стоит она склонённой
У разверзшихся могил.

Хор
Выше огненных созвездий,
Братья, есть блаженный мир,
Претерпи, кто слаб и сир, -
Там награда и возмездье!

Не нужны богам рыданья!
Будем равны им в одном:
К общей чаше ликованья
Всех скорбящих созовём.
Прочь и распри и угрозы!
Не считай врагу обид!
Пусть его не душат слёзы
И печаль не тяготит.

Хор
В пламя, книга долговая!
Мир и радость – путь из тьмы.
Братья, как судили мы,
Судит Бог в надзвёздном крае.

Радость льётся по бокалам,
Золотая кровь лозы,
Дарит кротость каннибалам,
Робким силу в час грозы.
Братья, встаньте, - пусть, играя,
Брызжет пена выше звёзд!
Выше, чаша круговая!
Духу света этот тост!

Хор
Вознесём Ему хваленья
С хором ангелов и звёзд.
Духу света этот тост!
Ввысь, в надзвездные селенья!

Стойкость в муке нестерпимой,
Помощь тем, кто угнетён,
Сила клятвы нерушимой –
Вот священный наш закон!..

Шиллер Иоганн Кристоф Фридрих (Johann Christoph Friedrich Schiller)   
«Ода к радости»