В круге первом (т.2)

.. она ведь меня ждЈт в разлуке -- пять лет тюрьмы да
сколько? -- войну. Другие не ждут. И потом она в лагере меня поддерживала...
подкармливала... Ты хотела ждать меня, но это не... не... Я не вынес бы...
{307} причинить ей...
Той! -- а этой? Глеб мог бы остановиться!.. Тихий выстрел хрипловатым
голосом сразу же попал в цель. ПерепЈлочка уже была убита. Она вся обмякла и
ткнулась головой в густой строй радиоламп и конденсаторов трЈхкаскадного
усилителя.
Всхлипывания были тихие как дыхание.
-- Симочка, не плачь! Не плачь, не надо! -- спохватился Глеб.
Но -- через два стола, не переходя к ней ближе.
А она -- почти беззвучно плакала, открыв ему прямой пробор разделЈнных
волос.
Именно от еЈ беззащитности простЈгивало Глеба раскаяние.
-- ПерепЈлочка! -- бормотал он, переклоняясь вперЈд. -- Ну, не плачь.
Ну, я прошу тебя... Я виноват...
Больно, когда плачет эта, -- а та? Совсем непереносимо!
-- Ну, я сам не понимаю, что это за чувство...
Ничего бы, кажется, не стоило хоть подойти к ней, привлечь, поцеловать
-- но даже это было невозможно,
так чисты были и губы и руки после вчерашнего свидания.
Спасительно, что сняли с окон занавески.
И так, не вскакивая и не обегая столов, он со своего места повторял
жалкие просьбы -- не плакать.
А она плакала.
-- ПерепЈлочка, перестань!.. Ну ещЈ может быть как-нибудь... Ну, дай
времени немножко пройти...
Она подняла голову и в перерыве слез странно окинула его.
Он не понял еЈ выражения, потупился в словарь.
ЕЈ голова устала держаться и опять опустилась на усилитель.
Да было бы дико, причЈм тут свидание?.. ПричЈм все женщины, ходящие по
воле, если здесь -- тюрьма? Сегодня -- нельзя, но пройдЈт сколько-то дней,
душа опустится на своЈ место, и наверно всЈ станет -- можно.
Да как же иначе? Да просто на смех поднимут, если кому рассказать. Надо
же очнуться, ощутить лагерную шкуру! Кто заставляет потом на ней жениться?
Девушка {308} ждЈт, иди!
Да больше того, только об этом не вслух: разве ты выбрал эту? Ты выбрал
это место, через два стола, а там кто бы ни оказалась -- иди!
Но сегодня -- невозможно...
Глеб отвернулся, перегнулся на подоконник. Лбом и носом приплюснулся к
стеклу, посмотрел в сторону часового. Глазам, ослеплЈнным от близких ламп,
не было видно глубины вышки, но вдали там и сям отдельные огни расплывались
в неясные звЈзды, а за ними и выше -- обнимало треть неба отражЈнное
белесоватое свечение близкой столицы.
Под окном же видно было, что на дворе ведЈт, тает.
Симочка опять подняла лицо.
Глеб с готовностью повернулся к ней.
От глаз еЈ шли по щекам блестящие мокрые дорожки, которых она не
вытирала. Лученьем глаз, и освещением, и изменчивостью женских лиц она
именно сейчас стала почти привлекательной.

Страницы: (271) :  <<  ... 203204205206207208209210211212213214215216217218 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Теперь между каменными плитами дорожек пробивались усики дикой петрушки и водосбора. Колодец среди двора зарос папоротником. Запущенные розы одичали; их длинные спутанные ветки тянулись по всем дорожкам. Среди букса алели большие красные маки. Высокие побеги наперстянки склонялись над травой, а бесплодные виноградные лозы, покачиваясь, свисали с ветвей боярышника, уныло кивавшего своей покрытой листьями верхушкой.
   В одном углу сада поднималась ветвистая магнолия с темной листвой, окропленной там и сям брызгами молочно-белых цветов. У ствола магнолии стояла грубая деревянная скамья. Монтанелли опустился на нее.
   Артур изучал философию в университете. В тот день ему встретилось трудное место в книге, и он обратился за разъяснением к padre. Он не учился в семинарии, но Монтанелли был для него подлинной энциклопедией.
   - Ну, пожалуй, я пойду, - сказал Артур, когда непонятные строки были разъяснены. - Впрочем, может быть, я вам нужен?
   - Нет, на сегодня я работу закончил, но мне бы хотелось, чтобы ты немного побыл со мной, если у тебя есть время.
   - Конечно, есть!
   Артур прислонился к стволу дерева и посмотрел сквозь темную листву на первые звезды, слабо мерцающие в глубине спокойного неба. Свои мечтательные, полные тайны синие глаза, окаймленные черными ресницами, он унаследовал от матери, уроженки Корнуэлла(*7). Монтанелли отвернулся, чтобы не видеть их.
   - Какой у тебя утомленный вид, carino, - проговорил он.
   - Что поделаешь...
   В голосе Артура слышалась усталость, и Монтанелли сейчас же заметил это.
   - Напрасно ты спешил приступать к занятиям. Болезнь матери, бессонные ночи - все это изнурило тебя. Мне следовало настоять, чтобы ты хорошенько отдохнул перед отъездом из Ливорно(*8)...

Войнич Этель Лилиан (Ethel Lilian Voynich)   
«Овод»