В круге первом (т.2)

На
этот раз Иннокентий не обманывался: он не надеялся долго остаться в этом
удобном боксе, но тем более, увидев длинную голую скамью, бывший неженка,
час от часу перестающий быть неженкой, понял, что его первая и главная
сейчас задача -- поспать. И как зверЈныш, не напутствуемый матерью, под
нашЈптывание собственной природы узнаЈт все нужные для себя повадки, так и
Иннокентий быстро изловчился простелить на лавке пальто, собрать каракулевый
воротник и подвЈрнутые рукава комом -- так, что образовалась подушка. И
тотчас лЈг. Ему показалось очень удобно. Он закрыл глаза и приготовился
спать.
Но уснуть не мог! Ему так хотелось спать, когда не {359} было для этого
никакой возможности! Но он прошЈл насквозь все стадии усталости, и дважды
уже прерывал сознание одномиговой дремотой -- и вот наступила возможность
сна -- а сна не было! Непрерывно обновляемое в нЈм возбуждение расколыхалось
и не укладывалось никак. Отбиваясь от предположений, сожалений и
соображений, Иннокентий пытался дышать равномерно и считать. Очень уж обидно
не заснуть, когда всему телу тепло, рЈбрам гладко, ноги вытянуты сполна и
надзиратель почему-то не будит!
Так пролежал он с полчаса. Уже начинала, наконец, утрачиваться
связность мыслей, и из ног поднималась по телу сковывающая вязкая теплота.
Но тут Иннокентий почувствовал, что заснуть с этим сумасшедше-ярким
светом нельзя. Свет не только проникал оранжевым озарением сквозь закрытые
веки -- он ощутимо, с невыносимою силой давил на глазное яблоко. Это
давление света, никогда прежде Иннокентием не замеченное, сейчас выводило
его из себя. Тщетно переворачиваясь с боку на бок и ища положения, когда бы
свет не давил, -- Иннокентий отчаялся, приподнялся и спустил ноги.
Щиток его глазка часто отдвигался, он слышал шуршание, -- и при
очередном отодвиге быстро поднял палец.
Дверь отперлась совсем бесшумно. Косенький надзиратель молча смотрел на
Иннокентия.
-- Я вас прошу, выключите лампу! -- умоляюще сказал Иннокентий.
-- Нельзя, -- невозмутимо ответил косенький.
-- Ну, тогда замените! Вверните лампочку поменьше! Зачем же такая
большая лампа на такой маленький... бокс?
-- Разговаривайте тише! -- возразил косенький очень тихо. И,
действительно, за его спиной могильно молчал большой коридор и вся тюрьма.
-- Горит, какая положено.
И всЈ-таки было что-то живое в этом мЈртвом лице! Исчерпав разговор и
угадывая, что дверь сейчас закроется, Иннокентий попросил:
-- Дайте воды напиться!
Косенький кивнул и бесшумно запер дверь. Неслыш- {360} но было, как по
дерюжной дорожке он отошЈл от бокса, как вернулся -- чуть звякнул
вставляемый ключ, -- и косенький стоял в двери с кружкой воды. Кружка, как и
на первом этаже тюрьмы, была с изображением кошечки, но не в очках, без
книжки и без птички.

Страницы: (271) :  <<  ... 238239240241242243244245246247248249250251252253 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... И
тогда рука его поспешно протянулась за хворостом. Только эта вязанка
отделяла его от зияющей перед ним вечности. Охапка сухих сучьев была мерой
его жизни. Один за другим сучья будут поддерживать огонь, и так же, шаг за
шагом, будет подползать к нему смерть. Когда последняя ветка отдаст свое
тепло, мороз примется за дело. Сперва сдадутся ноги, потом руки, под конец
оцепенеет тело. Голова его упадет на колени, и он успокоится. Это легко.
Умереть суждено всем.
Коскуш не жаловался. Такова жизнь, и она справедлива. Он родился и
жил близко к земле, и ее закон для нее не нов. Это закон всех живых
существ. Природа не милостива к отдельным живым существам. Ее внимание
направлено на виды, расы. На большие обобщения примитивный ум старого
Коскуша был не способен, но это он усвоил твердо. Примеры этому он видел
повсюду в жизни. Дерево наливается соками, распускаются зеленые почки,
падает желтый лист - и круг завершен. Но каждому живому существу природа
ставит задачу. Не выполнив ее, оно умрет. Выполнит - все равно умрет.
Природа безучастна: покорных ей много, но вечность суждена не покорным, а
покорности. Племя Коскуша очень старо. Старики, которых он помнил, еще
когда был мальчиком, помнили стариков до себя. Следовательно, племя живет,
оно олицетворяет покорность всех своих предков, самые могилы которых давно
забыты. Умершие не в счет; они только единицы. Они ушли, как тучи с неба.
И он тоже уйдет. Природа безучастна. Она поставила жизни одну задачу, дала
один закон. Задача жизни - продолжение рода, закон ее - смерть. Девушка -
существо, на которое приятно посмотреть. Она сильная, у нее высокая грудь,
упругая походка, блестящие глаза. Но задача этой девушки еще впереди.
Блеск в ее глазах разгорается, походка становится быстрее, она то смела с
юношами, то робка и заражает их своим беспокойством. И она хорошеет день
ото дня; и, наконец, какой-нибудь охотник берет ее в свое жилище, чтобы
она работала и стряпала на него и стала матерью его детей. Но с рождением
первенца красота начинает покидать женщину, ее походка становится тяжелой
и медленной, глаза тускнеют и меркнут, и одни лишь маленькие дети с
радостью прижимаются к морщинистой щеке старухи, сидящей у костра...

Джек Лондон (Jack London)   
«Дети мороза - Закон жизни»