В круге первом (т.2)

Он
слышать не хотел о Чехове, от Чайковского отталкивался, сотрясаясь ("он
душит меня! он отнимает надежду и жизнь!"), -- но с хоралами Баха, но с
бетховенскими концертами он так сроден был, будто сам их и занЈс первый на
ноты.
Сейчас КондрашЈва втянули в разговор о том, надо ли в картинах
следовать природе или нет.
-- Например, вы хотите изобразить окно, открытое летним утром в сад, --
отвечал КондрашЈв. Голос его был молод, в волнении переливался и, если
закрыть глаза, можно было подумать, что спорит юноша. -- Если, честно следуя
природе, вы изобразите всЈ так, как видите, -- разве это будет всЈ? А пение
птиц? А свежесть утра? А эта невидимая, но обливающая вас чистота? Ведь
вы-то, рисуя, воспринимаете их, они входят в ваше ощущение летнего утра --
как же их сохранить и в картине? как их не выбросить для зрителя? Очевидно,
надо их восполнить! -- композицией, цветом, ничего другого в вашем
распоряжении нет.
-- Значит, не просто копировать?
-- Конечно, нет! Да вообще, -- начинал увлекаться КондрашЈв, -- всякий
пейзаж (и всякий портрет) начинаешь с того, что любуешься натурой и думаешь:
ах, как хорошо! ах, как здорово! ах, если бы удалось сделать так, как оно
есть! Но углубляешься в работу и вдруг замечаешь: позвольте! позвольте! Да
ведь там, в натуре, просто нелепость какая-то, чушь, полное несообразие! --
вот в этом месте, и ещЈ вот в этом! А должно быть вот как! вот как!! И так
пишешь! -- задорно и победно КондрашЈв смотрел на собеседников.
-- Но, батенька, "должно быть" -- это опаснейший путь! -- запротестовал
Рубин. -- Вы станете делать из живых людей ангелов и дьяволов, что вы,
кстати, и делаете. ВсЈ-таки, если пишешь портрет Андрей Андреича {46}
Потапова, то это должен быть Потапов.
-- А что значит -- показать таким, какой он есть? -- бунтовал художник.
-- Внешне -- да, он должен быть похож, то есть пропорции лица, разрез глаз,
цвет волос. Но не опрометчиво ли считать, что вообще можно знать и видеть
действительность именно такою, какова она есть? А особенно --
действительность духовную? Кто это -- знает и видит??.. И если, глядя на
портретируемого, я разгляжу в нЈм душевные возможности выше тех, которые он
до сих пор проявил в жизни -- почему мне не осмелиться изобразить их? Помочь
человеку найти себя -- и возвыситься?!
-- Да вы -- стопроцентный соцреалист, слушайте! -- хлопнул в ладоши
Нержин. -- Фома просто не знает, с кем он имеет дело!
-- Почему я должен преуменьшать его душу?! -- грозно блеснул в полутьме
КондрашЈв никогда не сдвигающимися с носа очками. -- Да я вам больше скажу:
не только портретирование, но всякое общение людей, может быть всего-то и
важней этой целью: то, что увидит и назовЈт один в другом -- в этом другом
вызывается к жизни!! А?
-- Одним словом, -- отмахнулся Рубин, -- понятия объективности для вас
и здесь, как нигде, не существует.

Страницы: (271) :  <<  ... 21222324252627282930313233343536 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
- Здравствуйте, Мария Васильевна, - произнесла Евдокия Петровна.
- Это ты, Дуня, - сказала ей Мария Васильевна. - Pдись со мной, давай с
тобой разговор разговаривать. Поищи у меня в голове, я давно не мылась.
Дуня с покорностью села рядом: Мария Васильевна положила голову ей на
колени, и соседка стала искать у нее в голове. Обеим теперь было легче за
этим занятием; одна старательно работала, а другая прильнула к ней и
задремала в покое от близости знакомого человека.
- Твои-то все померли? - спросила Мария Васильевна.
- Все, а то как же! - ответила Дуня. - И твои все?
- Все, никого нету. - сказала Мария Васильевна.
- У нас с тобой поровну никого нету, - произнесла Дуня,
удовлетворенная, что ее горе не самое большое на свете: у других людей такое
же.
- У меня-то горя побольше твоего будет: я и прежде вдовая жила, -
проговорила Мария Васильевна. - А двое-то моих сыновей здесь у посада легли.
Они в рабочий батальон поступили, когда немцы из Петропавловки на
Митрофаньевский тракт вышли А дочка моя повела меня отсюда куда глаза
глядят, она любила меня, она дочь моя была, потом отошла от меня, она
полюбила других, она полюбила всех, она пожалела одного - она была добрая
девочка, она моя дочка, - она наклонилась к нему, он был больной, он
раненый, он стал как неживой, и ее тоже тогда убили, убили сверху от
аэроплана А я вернулась, мне-то что же! Мне-то что же теперь! Мне все равно!
Я сама теперь как мертвая
- А что ж тебе делать-то: живи, как мертвая, я тоже так живу, сказала
Дуня. - Мои лежат, и твои легли Я-то знаю, где твои лежат, - они там, куда
всех сволокли и схоронили, я тут была, я-то глазами своими видела. _ерва они
всех убитых покойников сосчитали, бумагу составили, своих отдельно положили,
а наших прочь отволокли подалее...

Андрей Платонов   
«Взыскание погибших»