В круге первом (т.2)

Когда {51} избыток принял грозные
размеры, койки были раз и навсегда опущены, парусиновые мешки с них сняты,
поверх застланы деревянные щиты, и торжествующий генерал-майор со товарищи
вталкивал в камеру сперва по пятьдесят человек, а после
всемирно-исторической победы над гитлеризмом и по семьдесят пять, что
опять-таки не затрудняло надзирателей, знавших, что в коридоре теперь
шестьсот голов, за что им выплачивалась премиальная надбавка.
В такую густоту уже не имело смысла давать книг, шахмат и домино, ибо
их всЈ равно не хватало. Со временем уменьшалась врагам народа хлебная
пайка, рыбу заменили мясом амфибий и перепончатокрылых, а капусту и крапиву
-- кормовым силосом. И страшная ПугачЈвская башня, где императрица держала
на цепи народного героя, теперь получила мирное назначение башни силосной.
А люди текли, приходили всЈ новые, бледнела и искажалась изустная
арестантская традиция, люди не помнили и не знали, что их предшественники
нежились на парусиновых мешках и читали запрещЈнные книги (только из
тюремных библиотек их и забыли изъять). Вносился в камеру в дымящемся бачке
бульон из ихтиозавра или силосная окрошка -- арестанты забирались с ногами
на щиты, из-за тесноты поджимали колени к груди и, опершись ещЈ передними
лапами около задних, в этих собачьих телоположениях с оскаленными зубами
зорко, как дворняжки, следили за справедливостью разливки хлЈбова по мискам.
Миски разыгрывали, отвернувшись, -- "от параши к окну" и "от окна к
радиатору", после чего жители нар и поднарных конур, едва не опрокидывая
хвостами и лапами мисок друг другу, в семьдесят пять пастей жвакали
живительною баландою -- и только один этот звук нарушал философское молчание
камеры.
И все были довольны. И в профсоюзной газете "Труд" и в "Вестнике
московской патриархии" -- жалоб не было.
Среди прочих камер была и ничем не примечательная 72-я камера. Она была
уже обречена, но мирно дремавшие под еЈ нарами и матюгавшиеся на еЈ нарах
арестанты ничего не знали об ожидавших их ужасах. Накануне роко- {52} вого
дня они, как обычно, долго укладывались на цементном полу близ параши,
лежали в набедренных повязках на щитах, обмахиваясь от застойной жары
(камера не проветривалась от зимы до зимы), били мух и рассказывали друг
другу о том, как хорошо было во время войны в Норвегии, в Исландии, в
Гренландии. По внутреннему ощущению времени, выработавшемуся долгим
упражнением, зэки знали, что оставалось не более пяти минут до того момента,
когда дежурный вертухай промычит им в кормушку: "Ну, ложись, отбой был!"
Но вдруг сердца арестантов вздрогнули от отпираемых замков!
Распахнулась дверь -- и в двери показался стройный пружинящий капитан в
белых перчатках, чрез-вы-чайно взволнованный.

Страницы: (271) :  <<  ... 25262728293031323334353637383940 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Так вот - во всей "Ю. С. Роботс" нет ни одного роботехника, который знал бы,
что такое позитронное поле и как оно работает. И я не знаю. И ты не знаешь.
- Это уж точно, - философски согласился Донован.
- Видишь, в каком мы положении? Если все идет гладко - прекрасно! Если
что- нибудь неладно, то это выше нашего понимания! И скорее всего ни мы, ни
кто- нибудь иной здесь ничего не сможет сделать. Но работаем-то здесь мы, а
не кто- нибудь иной! В том-то и закавыка? - С минуту он предавался
безмолвной ярости. - Ладно. Ты привел его?
- Да.
- И он ведет себя нормально?
- Ну, у него нет никакого религиозного помешательства, и он не бегает
по кругу и не декламирует стихи. Вероятно, нормально.
Донован вышел, злобно тряхнув головой.
Пауэлл потянулся к "Руководству по роботехнике", которое своей тяжестью
грозило проломить стол, и с благоговением раскрыл его. Однажды он выпрыгнул
из окна горящего дома, успев только натянуть трусы и схватить "Руководство".
В крайнем случае он мог бы пожертвовать и трусами.
Он сидел, уткнувшись в "Руководство", когда вошел робот ДВ-5, и Донован
захлопнул дверь.
- Здорово, Дейв! - угрюмо произнес Пауэлл. - Как себя чувствуешь?
- Прекрасно, - ответил робот. - Можно сесть?
Он подвинул специально укрепленный стул, предназначенный для него, и,
осторожно согнув свое туловище, устроился на нем.
Пауэлл одобрительно взглянул на Дейва (непосвященные могли обращаться
та роботам по их серийным номерам; специалисты - никогда). Робот не был
чрезмерно массивным, несмотря на то, что представлял собой думающее
устройство составного робота, состоявшего из семи частей. Он был немногим
более двух метров ростом - полтонны металла и электричества. Много? Ничуть,
если эти полтонны должны вместить массу конденсаторов, цепей, реле и
вакуумных ячеек, способных проявить практически любую доступную человеку
психологическую реакцию. И позитронный мозг - десять фунтов вещества и
несколько квинтильонов позитронов, которые командуют парадом...

Айзек Азимов (Isaac Azimov)   
«Как поймать кролика»