В круге первом (т.2)

.
Такой промышленности у них нет, двадцать лет делать надо.
Уходил и ещЈ возвращался:
-- Но если сделают -- пропали мы, Инок. Никогда нам свободы не видать.
Иннокентий лежал навзничь, глотал глазами густую темноту.
-- Да, это будет страшно... У них она не залежится... А без бомбы они
на войну не смеют.
-- Но и никакая война -- не выход, -- возвращался дядя. -- Война --
гибель. Война страшна не продвижением войск, не пожарами, не бомбЈжками --
война прежде всего страшна тем, что отдаЈт всЈ мыслящее в законную власть
тупоумия... Да впрочем, у нас и без войны так. Ну, спи.
Домашние дела не терпят небрежения: на завтра к {85} своим чередным
добавились обойденные сегодня. Утром, уходя на рынок, дядя снял две газетных
пачки, и Иннокентий, уже зная, что вечером не почитаешь, спешил смотреть их
при дневном свете. Высушенные пропыленные листы неприятно осязались,
противный налЈт оставался на подушечках пальцев. Сперва он их мыл, оттирал,
потом перестал замечать налЈт, как перестал замечать все недостатки дома,
кривые полы, малый свет оконок и дядину обтрЈпанность. Чем давнее год, тем
дивнее было читать. Он уже знал, что и сегодня не уедет.
Поздно к вечеру опять пообедали втроЈм, дядя пободрел, повеселел,
вспоминал студенческие годы, философский факультет и весЈлое шумное
студенческое революционерство, когда не было места интереснее тюрьмы. А к
партии он никогда не примкнул ни к какой, видя во всякой партийной программе
насилие над волей человека и не признавая за партийными вождями пророческого
превосходства над человечеством.
Вперебой его воспоминаниям Раиса Тимофеевна рассказывала про свою
больницу, про всеобщую огрызливую ожесточЈнную жизнь.
Снова закрыли ставни и заложили болты. Теперь дядя открыл сундук в
чулане и оттуда, при керосиновой лампе -- сюда проводки не было, вынимал
пронафталиненные тЈплые вещи, и просто тряпьЈ. И, подняв лампу, показал
племяннику своЈ сокровище на дне: крашеное гладкое дно устилала "Правда"
второго дня октябрьского переворота. Шапка была: "Товарищи! Вы своею кровью
обеспечили созыв в срок хозяина земли Русской -- Учредительного Собрания!"
-- Ведь голосования ещЈ не было тогда, понимаешь? ЕщЈ не знали, как
мало их выберут.
Снова долго, аккуратно укладывал сундук.
На Учредительном Собрании скрестились судьбы родственников Иннокентия:
отец его АртЈм был средь главных сухопутных матросов, разогнавших поганую
учредилку, а дядя Авенир -- манифестант в поддержку заветного
Учредительного.
Та манифестация, где шагал дядя, собиралась у Троицкого моста. Стоял
мягкий пасмурный зимний день без ветра и снегопада, так что у многих
раскрыты были гру- {86} ди из-под шуб. Очень много студентов, гимназистов,
барышень.

Страницы: (271) :  <<  ... 49505152535455565758596061626364 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... - Да с той
стороны. Вам здесь не место.
- А вам-то что? - ответил мальчик развязно. - Уж не вы ли оплатили мой
билет, мистер Мартин? У меня такое же право сидеть здесь, как у любого из
вас.
Он взял с доски несколько пешек и стал перебрасывать их с руки на
руку.
- Тоска здесь смертная. Послушайте, джентльмены, а не сыграть ли нам в
покер?
Все промолчали, а мальчик, небрежно попыхивая сигаретой, стал
барабанить по столу довольно грязными пальцами. Потом он вытащил пачку
долларов, будто намереваясь их пересчитать.
- Как ваша мама? - спросил кто-то. - Я что-то не видел ее за
завтраком.
- Наверно, у себя в каюте. На море ее всегда укачивает. Надо дать
стюардессе долларов пятнадцать, чтобы присмотрела за ней. Сам-то я стараюсь
как можно реже спускаться вниз. Не по себе становится, когда мимо буфета
прохожу. Знаете, я ведь первый раз в океане.
- Ну, ну, Гарви, не оправдывайтесь.
- Я и не оправдываюсь. Это, джентльмены, мое первое плавание по
океану, но меня ничуть не укачало, разве что в первый день. Вот так-то!
Он торжествующе стукнул кулаком по столу, послюнявил палец и принялся
пересчитывать деньги.
- Да, вы из особого теста слеплены, это сразу видно, - зевнул пассажир
из Филадельфии. - Глядишь, гордостью Америки станете.
- Еще бы! Я американец с головы до ног. Вот доберусь до Европы, я им
всем там покажу... Тьфу, сигарета погасла! Ну и дрянь продается на
пароходе! Нет ли у кого-нибудь настоящей турецкой сигареты?
В салон заглянул старший механик, раскрасневшийся, мокрый и
улыбающийся.
- Эй, парень, - крикнул Гарви бодрым голосом, - как наша посудина?
- Как ей положено, - ответил механик сдержанно. - Молодежь, как
всегда, вежлива со стариками, и старшие это ценят.
В углу кто-то хихикнул. Немец открыл портсигар и протянул Гарви тонкую
черную сигару.
- Это тот, што фам надо, мой молодой друг, - сказал он. - Попробуйте,
да? Будете ошень довольны...

Киплинг Редьярд (Kipling Rudyard)   
«Отважные мореплаватели»