В круге первом (т.2)

Почтовики, телеграфисты, чиновники. И просто отдельные разные
люди, как дядя. Флаги -- красные, флаги социалистов и революции, один-два
кадетских бело-зелЈных. А другая манифестация, от заводов Невской стороны --
та вся социал-демократическая и тоже под красными флагами.
Этот рассказ опять пришЈлся на позднее вечернее время, снова в темноте,
чтобы не раздражать Раису Тимофеевну. Дом был закрыт и тревожно тЈмен, как
все дома России в глухое потерянное время раздоров и убийств, когда
прислушивались к уличным грозным шагам и выглядывали в щЈлки ставен, если
была луна.
Но сейчас не было луны, и уличный фонарь неблизко, и ставенные доски
сплочены -- и такое месиво темноты внутри, что только через распахнутую
дверь слабый боковой из коридора отсвет дворового незагороженного окна
позволял отличить от ночи не контуры дядиной головы, а иногда лишь еЈ
движения. Не поддержанный блистаньем глаз, ни мукой лицевых складок, тем
безвозрастней и убеждЈнней внедрялся дядин голос:
-- Мы шли невесело, молча, не пели песен. Мы понимали важность дня, но
если хочешь даже и не понимали: что это будет единственный день
единственного русского свободного парламента -- на пятьсот лет назад, на сто
лет вперЈд. И кому ж этот парламент был нужен? -- сколько нас изо всей
России набралось? Тысяч пять... Стали по нас стрелять -- из подворотен, с
крыш, там уже и с тротуаров -- и не в воздух стрелять, а прямо в открытые
груди... С упавшим выходило двое-трое, остальные шли... От нас никто не
отвечал, и револьвера ни у кого не было... До Таврического нас и не
допустили, там густо было матросов и латышских стрелков. Латыши выправляли
нашу судьбу, что с Латвией будет -- они не догадывались... На Литейном
красногвардейцы перегородили дорогу: "Расходитесь! На панель!" И стали
пачками стрелять. Одно красное знамя красногвардейцы вырвали... ещЈ тебе о
тех красногвардейцах бы рассказать... древко сломали, знамя топтали...
Кто-то рассеялся, кто-то бежал назад. Так ещЈ в спину стреляли и убивали.
Как легко этим красногвардейцам стрелялось - {87} по мирным людям и в спину,
ты подумай -- ведь ещЈ никакой гражданской войны не было! А нравы -- уже
были готовы.
Дядя подышал громко.
-- ...А теперь Девятое января -- черно-красное в календаре. А о Пятом
даже шептать нельзя.
ЕщЈ подышал.
-- И уже тогда этот подлый приЈм: демонстрацию нашу, мол, почему
расстреливали? Потому что -- калединская!.. Что в нас было калединского?
Внутренний противник -- это не всем понятно: ходит среди нас, говорит на
нашем языке, требует какой-то свободы. Надо обязательно отделить его от нас,
связать его с внешним врагом -- и тогда легко, хорошо в него стрелять.
И молчание в темноте -- особенно ясное, нерассеянное.

Страницы: (271) :  <<  ... 50515253545556575859606162636465 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

Стара, должно быть, стала...
Да, стара.
Я с грустью озираюсь на окрестность:
Какая незнакомая мне местность!
Одна, как прежняя, белеется гора,
Да у горы
Высокий серый камень.

Здесь кладбище!
Подгнившие кресты,
Как будто в рукопашной мертвецы,
Застыли с распростертыми руками.
По тропке, опершись на подожок,
Идет старик, сметая пыль с бурьяна.
"Прохожий!
Укажи, дружок,
Где тут живет Есенина Татьяна?"

"Татьяна... Гм...
Да вон за той избой.
А ты ей что?
Сродни?
Аль, может, сын пропащий?"

"Да, сын.
Но что, старик, с тобой?
Скажи мне,
Отчего ты так глядишь скорбяще?"

"Добро, мой внук,
Добро, что не узнал ты деда!.."
"Ах, дедушка, ужели это ты?"
И полилась печальная беседа
Слезами теплыми на пыльные цветы.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Тебе, пожалуй, скоро будет тридцать...
А мне уж девяносто...
Скоро в гроб.
Давно пора бы было воротиться".
Он говорит, а сам все морщит лоб.
"Да!.. Время!..
Ты не коммунист?"
"Нет!.."
"А сестры стали комсомолки.
Такая гадость! Просто удавись!
Вчера иконы выбросили с полки,
На церкви комиссар снял крест.
Теперь и богу негде помолиться.
Уж я хожу украдкой нынче в лес,
Молюсь осинам...
Может, пригодится...

Пойдем домой -
Ты все увидишь сам".
И мы идем, топча межой кукольни.
Я улыбаюсь пашням и лесам,
А дед с тоской глядит на колокольню.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
...

Есенин Сергей Александрович   
«Возвращение на родину»