В круге первом (т.2)

Скрипя старой сеткой, Иннокентий подтянулся выше, к спинке.
-- А в самом Таврическом?
-- Крещенская ночь? -- Дядя дух перевЈл. -- Что в Таврическом? --
охлос, толпа. Оглушу тебя трЈхпалым свистом... Мат стоял громче и гуще
ораторов. Прикладами грохали об пол, надо, не надо. Ведь -- охрана! Кого --
от чего?.. Матросики и солдатики, половина пьяных -- в буфете блевали, на
диванах спали, по фойе лузгали семячки... Нет, ты стань на место
какого-нибудь депутата, интеллигента, и скажи -- как с этими стервами быть?
Ведь даже за плечо его потрогать нельзя, ведь даже мягко нельзя ему
выговорить -- это будет наглая контрреволюция! оскорбление святой
охлократии! Да у них пулемЈтные ленты крест-накрест. Да у них на поясах
гранаты и маузеры. В зале заседаний Учредительного они и среди публики сидят
с винтовками и в проходах стоят с винтовками -- и на ораторов наводят,
целятся в виде упражнения. Там про какой-то демократический мир, про
национализацию земли -- а на него двадцать дул наведено, мушка совмещена с
прорезью прицела, убьют -- дорого не возьмут и извиняться не будут, выходи
следующий!.. Вот это надо понять: оратору винтовкой в рот! -- в этом их
суть! Такими они Россию взяли, такими всегда были, такими и помрут! В чЈм
другом, в этом -- никогда не пе- {88} ременятся... А Свердлов рвЈт звонок у
старейшего депутата, отталкивает его, не даЈт открыть. Из ложи правительства
Ленин посмеивается, наслаждается, а нарком Карелин, левый эсер -- так
хохочет!! Ума ж не хватает, что дорого -- начать, через полгода и ваших
передушат... Ну, а дальше сам знаешь, в кино видел... Комиссар
тупенко-дубенко-Дыбенко послал закрыть ненужное заседание. С пистолетами и в
лентах поднимаются матросики к председателю...
-- И мой отец?!
-- И твой отец. Великий герой гражданской войны. И почти в те самые
дни, когда мама... уступила ему... Они очень любили лакомиться нежными
барышнями из хороших домов. В этом и видели они сласть революции.
Иннокентий весь горел -- лбом, ушами, щеками, шеей. Его обливал огонь
как будто собственного участия в подлости.
Дядя упЈрся об его колено и -- ближе, ближе -- спросил:
-- А ты никогда не ощущал правоту этой истины: грехи родителей падают
на детей?.. И от них надо отмываться?

--------
62

Первая жена прокурора, покойница, прошедшая с мужем гражданскую войну,
хорошо стрелявшая из пулемЈта и жившая последними постановлениями
партячейки, не только не была бы способна довести дом Макарыгина до его
сегодняшнего изобилия, но не умри она при рождении Клары -- трудно даже себе
представить, как она бы приладилась к сложным изгибам времени.
Напротив, Алевтина Никаноровна, нынешняя жена Макарыгина, восполнила
прежнюю узость семьи, напоила соками прежнюю сухость.

Страницы: (271) :  <<  ... 51525354555657585960616263646566 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Но она была слишком молода, неотесана и неопытна и не
знала всех этих хитростей. Когда ей противоречили те, кого она считала
дураками, она не скрывала, что она о них думает и как их глупость ее
раздражает. По своей наивности она воображала, будто они должны быть
благодарны ей за то, что она выводит их из заблуждения и вызволяет из
беды. Надо сказать, что незаурядным личностям всегда невдомек, в какую
ярость приводит людей недалеких разоблачение их глупости. Даже Сократ,
несмотря на свой возраст и опытность, не сумел защитить себя на суде, как
подобало человеку, понимающему, почему так долго копилась обрушивавшаяся
на него ярость и почему требовали его смерти. Его обвинитель, родись он на
2300 лет позже, мог быть любым из тех, что в утренние или вечерние часы
"пик" едут в Сити и из Сити в вагоне первого класса; обвинителю, по сути,
нечего было сказать кроме того, что ему и ему подобным неприятно
оказываться в дураках каждый раз, как Сократ откроет рот. Сократ же, не
понимая, в чем его обвиняют, чувствовал себя совершенно беспомощным; он
сообщил судьям, что он старый воин и честный человек, а его обвинитель
безмозглый сноб, и на этом выдохся. Он и не подозревал, какой страх, какую
ненависть порождает его интеллектуальное превосходство в сердцах людей, к
которым сам он испытывал лишь добрые чувства и которым делал добро.


СОПОСТАВЛЕНИЕ С НАПОЛЕОНОМ

Если Сократ был так наивен в свои семьдесят лет, то можно себе
представить, как наивна была Жанна в свои семнадцать. Но если Сократ,
обладавший даром убеждения, воздействовал на людские умы постепенно и
мирно, то Жанна, начиненная энергией, воздействовала на людей физически,
бурно и насильственно. Потому, очевидно, Сократа и терпели так долго, а
Жанну уничтожили прежде, чем она вышла из отроческого возраста. При этом у
обоих колоссальные способности сочетались с искренностью, отчего бешеная
неприязнь, жертвами которой они пали, была совершенно неоправданна и
поэтому для них самих непостижима...

Шоу, Джордж Бернард (Shaw, George Bernard)   
«Святая Иоанна»