В круге первом (т.2)

И,
казалось, это уже и будет начало бессмертия... Но вот...
Огибая и отодвигая пустые стулья, к ним шла Дотнара.
-- Ини! Коля! Вы меня не прогоните? У вас не очень умный разговор?
Она совсем была здесь некстати.
Она подходила -- и вид еЈ, самая неизбежность еЈ в жизни Иннокентия --
вдруг напомнили ему всю ужасную истину, что его ждЈт, а этот званый вечер, и
эти за- {96} стольные перебросные шуточки -- всЈ пустота. Сердце его
сжалось. Горячей сухостью охватило горло.
А Дотти стояла и ждала ответа, поигрывая свободными концами
блузы-реглан. Через узкий меховой воротничок перепадали всЈ те же еЈ
свободные светлые локоны, за девять лет не переиначенные модными
подражаниями -- своЈ хорошее она умела сохранять. Она рдела вся, но может
быть от вишнЈвой блузы? И ещЈ чуть подЈргивалась еЈ верхняя губа -- это
оленье подЈргивание, так знакомое и так любимое им, -- когда слушала похвалу
или когда знала, что нравится. Но почему сейчас?..
Так долго она старалась подчЈркивать свою независимость от него,
особенность своих взглядов на жизнь. Что же переломилось в ней? -- или
предчувствие разлуки вошло в еЈ сердце? -- отчего такой покорной и ласковой
она стала? И это оленье подЈргивание губы...
Иннокентий не мог бы ей простить, да не задумывался прощать долгой
полосы непонимания, отчуждЈнности, измены. Он сознавал, что и не могла она
перемениться враз. Но эта еЈ покорность прошлась теплом по его сжатой душе,
и он за руку притянул жену сесть рядом -- движение, которого всю осень между
ними не было, невозможно было совсем.
И Дотти с чуткостью, гибкостью, послушностью сразу села рядом с мужем,
прильнула к нему ровно настолько, чтоб это оставалось приличным, но всем бы
было видно, как она любит мужа и как ей с ним хорошо. У Иннокентия
мелькнуло, правда, что для будущего Дотти было бы лучше не показывать этой
несуществующей близости. Однако, он мягко поглаживал еЈ руку в вишнЈвом
рукаве.
Белый костяной карандашик писателя лежал без дела.
Облокотясь о стол, Галахов смотрел мимо супругов в большое окно,
освещЈнное огнями Калужской заставы. Говорить откровенно о себе при бабах
было невозможно. Да и без баб вряд ли.
... Но вот... его стали печатать целыми поэмами; сотни театров страны,
перенимая у столичных, ставили его пьесы; девушки списывали и учили его
стихи; во время {97} войны центральные газеты охотно предоставляли ему
страницы, он испробовал силы и в очерке, и в новелле, и в критической
статье; наконец, вышел его роман. Он стал лауреат сталинской премии, и ещЈ
раз лауреат, и ещЈ раз лауреат. И что же? Странно: слава была, а бессмертия
не было.
Он сам не заметил, когда, чем обременил и приземлил птицу своего
бессмертия. Может быть, взмахи еЈ только и были в тех немногих стихах,
заучиваемых девушками.

Страницы: (271) :  <<  ... 57585960616263646566676869707172 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Фогт (сдержанно кланяясь, суховатым тоном). Господин редактор...
Вероятно, по делу?
Ховстад. Отчасти. По поводу одной статьи в газету.
Фогт. Могу себе представить. Мой брат, говорят, весьма плодовитый
сотрудник "Народного вестника".
Ховстад. Да, он разрешает себе выступать в "Народном вестнике" с
правдивым словом на ту или иную тему.
Фру Стокман (Ховстаду). Но не угодно ли вам... (Указывает на столовую.)
Фогт. Помилуйте! Я отнюдь не ставлю ему в упрек, что он пишет для того
круга читателей, в котором ожидает встретить наибольший отклик. Вообще у
меня ведь нет ни-(*535) каких личных причин питать неудовольствие против
вашей газеты, господин Ховстад.
Ховстад. И я так думаю.
Фогт. В сущности, у нас в городе господствует прекрасный дух
терпимости... истинно мирный гражданский дух. И происходит это оттого, что у
нас есть большое общее дело... одинаково дорогое всем благомыслящим
согражданам.
Ховстад. Наш курорт, да.
Фогт. Именно. Наша грандиозная новая великолепная водолечебница.
Увидите, она станет главнейшим жизненным источником города, господин
Ховстад. Без сомнения!
Фру Стокман. И Томас то же говорит.
Фогт. Какой необычайный подъем нашего местечка наблюдается за последние
годы! Капиталы пошли в оборот, все оживилось. Дома и земельные участки
растут в цене с каждым днем.
Ховстад. И число безработных убывает.
Фогт. И это тоже. Расходы по призрению бедных, ложащиеся на имущие
классы, отрадно уменьшаются и уменьшатся еще, если сезон в этом году
выдастся вполне благоприятный и съезд гостей будет многочисленным... то есть
наплыв больных, которые составляют реноме курорту.
Ховстад. И на это, как я слышал, имеются все виды.
Фогт. Виды весьма многообещающие. Ежедневно поступают запросы о
помещениях и тому подобном.
Ховстад. Так статья доктора явится как раз кстати.
Фогт. Он опять написал что-нибудь такое?
Ховстад. Написал-то он еще зимой... статью о курорте; в ней подчеркнуты
все благоприятные гигиенические условия нашего местечка...

Ибсен Генрик Юхан (Ibsen Henrik Johan)   
«Враг народа»