В круге первом (т.2)

-- Ты -- дуба кусок или
человек? Все вопросы решаются нами из конкретного анализа ма-те-ри-ала,
разумеешь? Любой общественный вопрос -- из анализа классовой обстановки.
-- Так что они вам? -- разорялся Сологдин, не сообразуясь с тишиной
комнаты, -- три закона? -- вообще не нужны?!
-- Почему, очень нужны, -- оговорил Рубин.
-- А зачем?! Если из них ничего не выводится? Если даже и направления
развития из них получать не надо, это словоблудие? Если требуется только как
попугаю повторять "отрицание отрицания" -- так на чЈрта они нужны?..
... Потапов, который тщетно пытался укрыться под подушкой от их всЈ
возрастающего шума, наконец сердито сорвал подушку с уха и приподнялся на
постели:
-- Слушайте, друзья! Самим не спится -- уважайте сон других, если уж...
-- и он показал пальцем вверх наискосок, где лежал Руська, -- если не можете
найти более подходящего места.
И рассерженность Потапова, любящего размеренный распорядок, и
устоявшаяся тишина всей полукруглой комнаты, которая стала им теперь
особенно слышна, и окружение стукачами (впрочем, Рубин свои убеждения мог
выкрикивать безбоязненно) -- заставили бы очнуться всяких трезвых людей.
Эти же двое очнулись лишь чуть-чуть. Их долгий -- не первый и не
десятый -- спор только начинался. Они {127} поняли, что нужно выйти из
комнаты, но не могли уже ни смолкнуть, ни расцепиться. Они уходили, по
дороге меча друг в друга словами, пока дверь коридора не поглотила их.
И почти сразу после их ухода белый свет погас, зажЈгся ночной синий.
Руська Доронин, чьЈ ухо бодрствовало ближе всех к их спору, был,
однако, далее всех от того, чтобы собирать на них "материал". Он слышал
недосказанный намЈк Потапова, понял его, хотя и не видел устремлЈнного
пальца -- и испытал прилив нерешимой обиды, вызываемой у нас упрЈками людей,
чьЈ мнение мы уважаем.
Когда он затевал эту острую двойную игру с оперативниками, он всЈ
предвидел, он провЈл бдительность врагов, был теперь накануне зримого
торжества со ста сорока семью рублями, -- но он был беззащитен против
подозрения друзей! Его одинокий замысел, именно из-за того, что был так
необычен и таен, -- предавался презрению и позору. Его удивляло, как эти
зрелые, толковые, опытные люди не имели достаточной широты души, чтобы
понять его, поверить, что он -- не предатель.
И, как всегда бывает, когда мы теряем расположение людей, -- нам
становится втройне дорог тот, кто продолжает нас любить.
А если это -- ещЈ и женщина?..
Клара!.. Она поймЈт! Он завтра же откроется ей в своей авантюре -- и
она поймЈт.
И безо всякой надежды, да и безо всякого желания уснуть, он извивался в
своей распалЈнной постели, то вспоминая пытливые кларины глаза, то всЈ более
уверенно нащупывая план побега под проволоку овражком до шоссе, а там сразу
автобусом в центр города.

Страницы: (271) :  <<  ... 78798081828384858687888990919293 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

.....

Бёрнс Роберт (Burns Robert)   
«Я в Хайлэнде сердцем, я мыслями там...»