Два рассказа

Принял Жуков командование взводом, но вскоре же возвысили его в
командира эскадрона. А операции их были всё те же и те же: "очищать от
банд". Сперва - в приморском районе. В декабре перевезли в Воронежскую
губернию: ликвидировать банду Колесникова. Ликвидировали. Тогда перевели
в соседнюю Тамбовскую, где банды разыгрались уже неисчислимо. Зато ж и
тамбовский губернский штаб тоже сил натянул: уже к концу февраля,
говорил комиссар полка, состояло 33 тысячи штыков, 8 тысяч сабель, 460
пулемётов и 60 орудий. Жаловался: вот нет у нас политических работников,
которые могли бы внятно осветить текущий момент; это - война,
развязанная Антантой, отчего смычка города с деревней нарушилась. Но
будем стойки - и разгоним шушеру!
Два их кавалерийских полка стали наступать в марте, ещё до оттепели,
от станции Жердёвка на бандитский район Туголуково - Каменка.
(Распоряжение было председателя губЧК Трасковича: Каменку и Афанасьевку
вообще стереть с лица земли, и применять беспощадный расстрел!) Эскадрон
Жукова при четырёх станковых пулемётах и одном трёхдюймовом орудии шёл в
головном отряде. И под селом Вязовое атаковали отряд антоновцев - сабель
в 250, ни одного пулемёта, огонь их винтовочный.
Был Жуков на золотисто-рыжей Зорьке (взял в Воронежской губернии в
стычке, застрелив хозяина). А тут - рослый антоновец рубанул его шашкой
поперёк груди, через полушубок, сшиб с седла, но свалилась и Зорька и
придавила своего эскадронного, громадный антоновец замахнулся дорубить
Жукова на земле, но подоспел сзади политрук Ночёвка - и срубил того.
(Потом обыскали мёртвого и по письму поняли, что был он такой же
драгунский унтер, как и Жуков, да чуть не из одного полка.) Стал
отступать и соседний 1-й эскадрон, жуковский 2-й отбивался как арьергард
полка, только и отбился пулемётами. Еле спас свои четыре пулемёта на
санях, утянули и орудие назад.
Но - обозлился на бандитов сильно. Они ж тоже были из мужиков? - но
какие-то другие, не как наши калужские: уж что они так схватились против
своей же советской власти?? Из дому писали: голодом моримся, - а эти
хлеба не дают! Комиссар так говорил: правильно, не шлём мы им городских
товаров, потому у самих нет, да ведь они как-нибудь и своим кустарством
обернутся, а городу - откуда хлеба взять? Да они по глухим местам, где
наши отряды не прошли, - объедаются.
Ну, так и оставался с ними разговор короткий. Уж всегда, придя в
село, отбирали у них лошадей покрепче, а им давали подохлей. Когда
приходил донос, что антоновцы в таком-то селе, - налетали на село
облавой, обыскивали по чердакам, в подворных сараях, в колодцах (один
партизанский фельдшер вырыл себе в колодце боковое логово и прятался
там). Или иначе: выстраивается всё село, от стара до мала, тысячи
полторы человек.

Страницы: (50) :  <<  ... 14151617181920212223242526272829 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Но тут, думая о шляпе,
увидел я необыкновенную елку. Росла она, конечно, в тени, и оттого сучья у
нее когда-то были опущены вниз. Теперь же, после выборочной рубки, она
очутилась на свету, и каждый сук ее стал расти кверху. Наверно, и нижние
суки со временем поднялись бы, но ветки эти, соприкоснувшись с землей,
выпустили корешки и прицепились... Так под елкой с поднятыми вверх сучьями
внизу получился хороший шалашик. Нарубив лапнику, я уплотнил его, сделал
вход, устелил внизу сиденье. И только уселся, чтобы начать новую беседу с
дождем, как вижу, против меня совсем близко пылает большое дерево. Быстро
схватил я с шалашика лапник, собрал его в веник и, стегая по горящему месту,
мало-помалу пожар затушил раньше, чем пламя пережгло кору дерева кругом и
тем сделало бы невозможным движение сока.
Вокруг дерева место не было обожжено костром, коров тут не пасли, и не
могло быть подпасков, на которых все валят вину за пожары. Вспомнив свои
детские разбойничьи годы, я сообразил, что смолу на дереве поджег скорей
всего какой-нибудь мальчишка из озорства, из любопытства поглядеть, как
будет гореть смола. Спустившись в свои детские годы, я представил себе, до
чего же это приятно взять чиркнуть спичкой и поджечь дерево.
Мне стало ясно, что вредитель, когда загорелась смола, вдруг увидел
меня и скрылся тут же где-нибудь в ближайших кустах. Тогда, сделав вид,
будто я продолжаю свой путь, посвистывая, удалился я с места пожара и,
сделав несколько десятков шагов вдоль просеки, прыгнул в кусты и возвратился
на старое место и тоже затаился.
Недолго пришлось мне ждать разбойника. Из куста вышел белокурый мальчик
лет семи-восьми, с рыжеватым солнечным запеком, смелыми, открытыми глазами,
полуголый и с отличным сложением. Он враждебно поглядел в сторону просеки,
куда я ушел, поднял еловую шишку и, желая пустить ее в меня, так
размахнулся, что перевернулся даже вокруг себя. Это его не смутило;
напротив, он, как настоящий хозяин лесов, заложил обе руки в карманы, стал
разглядывать место пожара и сказал:
- Выходи, Зина, он ушел!
Вышла девочка, чуть постарше, чуть повыше и с большой корзиной в руке...

Пришвин Михаил Михайлович   
«Лесной хозяин»