Два рассказа

И оказалось это - ещё одно такое же, по красоте, силе и разгромному
успеху, стратегическое творение, как и Сталинград. Жуков - ещё вырос и
укрепился в стратегии, он уже приобрёл уверенность, что разобьёт Гитлера
и без "Второго фронта" союзников. Он был - и направляющим этого ощутимо
огромного карающего процесса, но и - деталью его, процесс сам его
направлял. (И всё укреплялся в спорах со Сталиным; и даже отучил его от
телефонных звонков после полуночи: Вы потом спите до двух часов дня, а
нам с утра работать.)
Однако сталинской выдержки не хватило надолго. Затягивалась
ликвидация окружённого Паулюса - Он нервничал, погонял, бранился
обидными словами. А после Курска уже не давал времени на разработку
операций по окружению, а только - фронтально и безвыигрышно толкать
немцев в лоб, давая им сохранять боевую силу, а чтобы только - ушли
скорей с советской земли, хоть и целыми. (Но: уже при КАЖДОЙ встрече
теперь пожимал Жукову руку, даже шутил, за маршальским званием стал
давать то Суворова 1-й степени, то золотые звёзды Героя, одну, вторую,
третью. Всё перебрасывал и перебрасывал его на каждую неудачу или
задержку, и однажды Жуков не без удовольствия снял с командующего
фронтом - того Голикова.)
Ещё потом был - цепкий прыжок за Днепр. И лавинная прокатка до
Румынии. До Болгарии. Ещё была Белорусская операция, где легко дался
бобруйский котёл. И, опять лавиною, - в Польшу. Потом - за Вислу. На
Одер.
И в каждой операции Жуков ещё рос и ещё уверялся в себе. Одно его
имя уже стало нагонять страх на немцев: что прибыл на ЭТОТ фронт. Теперь
он уже и придумать не мог бы себе преграды, которую нельзя одолеть. И
так, по приказу Сталина, изжигаемого взять Берлин - чего Гитлер не мог с
Москвой, и взять скорей! скорей самим, без союзников! - Жуков увенчал
войну - и свою жизнь - Берлинской операцией.
Берлин оказывался почти на равном расстоянии - от нас и от
союзников. Но немцы сосредотачивали все силы против нас, и была большая
опасность, что они союзникам просто поддадутся, пропустят их. Однако
этого нельзя же было допустить! Родина требовала: наступать - нам! и
побыстрей, побыстрей! (Перенял от Сталина и тоже хотел теперь -
непременно к празднику, к 1 мая. Не вышло.) И не оставалось Жукову
иначе, как опять: атаковать в лоб и в лоб, и не считаясь с жертвами.
Заплатили мы за Берлинскую операцию, будем говорить, тремя стами
тысяч павших. (Полмиллиона-то легло?) Но - мало ли пало и раньше? кто их
там считал? Специально теперь на этом останавливаться - неполезно.
Конечно, нашим людям тяжко было терять отцов, мужей, сыновей, - но все
они стойко переносили неизбежные потери, ибо все понимали, что идут
звёздные часы советского народа.

Страницы: (50) :  <<  ... 32333435363738394041424344454647 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...


7



Явись над Елеоном
И правде наших мест!
Горстьми златых затонов
Мы окропим твой крест.

Холмы поют о чуде,
Про рай звенит песок.
О верю, верю - будет
Телиться твой восток!

В моря овса и гречи
Он кинет нам телка...
Но долог срок до встречи,
А гибель так близка!

Уйми ты ржанье бури
И топ громов уйми?
Пролей ведро лазури
На ветхое деньми!

И дай дочерпать волю
Медведицей и сном,
Чтоб вытекшей душою
Удобрить чернозем...





____________________________________________





Есенин Сергей Александрович


Русь бесприютная

Товарищи, сегодня в горе я,
Проснулась боль
В угасшем скандалисте!
Мне вспомнилась
Печальная история -
История об Оливере Твисте.

Мы все по-разному
Судьбой своей оплаканы.
Кто крепость знал,
Кому Сибирь знакома.
Знать, потому теперь
Попы и дьяконы
О здравье молятся
Всех членов Совнаркома.

И потому крестьянин
С водки штофа,
Рассказывая сродникам своим,
Глядит на Маркса,
Как на Саваофа,
Пуская Ленину
В глаза табачный дым.

Ирония судьбы!
Мы все отропщены.
Над старым твердо
Вставлен крепкий кол.
Но все ж у нас
Монашеские общины
С "аминем" ставят
Каждый протокол.

И говорят,
Забыв о днях опасных:
"Уж как мы их...
Не в пух, а прямо в прах...
Пятнадцать штук я сам
Зарезал красных,
Да столько ж каждый,
Всякий наш монах".

Россия-мать!
Прости меня,
Прости!
Но эту дикость, подлую и злую,
Я на своем недлительном пути
Не приголублю
И не поцелую...

Есенин Сергей Александрович   
«ПОЭМЫ (часть 2)»