Желябугские выселки

- Так это далеко, - удерживаю за локоть.
- А чего ж делать?
- Ну, берегись. Если подлетает - сразу наземь грохайся. Еще приду-
проверю, цела ты там?
Порх, порх, вертляночка, по ступенькам - убежала.
Изводим ленту. Слитный гул в небе, наших и ваших. Ах, рычат,
извизгивают, на воздушных изворотах, кому достанется. И еще друг по другу из
пулеметов.
Сверху, от входа, истошно:
- Где ваш комбат?
И наш дежурный линейный - сюда, в лестницу:
- Товарищ старший лейтенант! Вас спрашивают.
Поднимаюсь.
Стоит по-штабному чистенький сержант, автомат с плеча дулом вниз, а
проворный, и впопыхах:
- Таащ стартенан! Вас - комбриг вызывает! Срочно!
- Где? Куда?
- Срочно! Бежимте, доведу!
И что ж? Бежим. Вприпуск. Пистолет шлепает по бедру, придерживаю.
Через все ухабы отводка проселочной к Выселкам. Во-он виллис-козел
стоит на открытой дороге. Подъехать не мог? Или он это мне в проучку? Бежим.
Подбегаем. Сидит жгуче-черный полковник Айруметов.
Докладываюсь, рука к виску.
Испепеляя меня черным взором:
- Командир батареи! За такую работу отправлю в штрафной батальон!!
Так и обжег. За что?.. А и - отправит, у нас это быстро.
Руки по швам, бормочу про атмосферную инверсию. (Да никогда им не
принять! - и зачем им что понимать?) А на постороннюю стрельбу вздорно и
ссылаться: боевой работе - и никогда не миновать всех шумов.
Слегка отпустил от грозности и усмехнулся:
- А бриться - надо, старший лейтенант, даже и в бою.
Еще б чего сказал? но откуда ни возьмись - вывернулись поверх леска два
одномоторных Юнкерса. И как им не увидеть одинокий виллис на дороге, а
значит - начальство? Да! Закрутил, пошел на пикировку!
А тот связной - уже в козле сзади. А зоркий шофер, не дожидаясь
комбригова решения - раз-во-рот! раз-во-рот!
Так и не договорил полковник.
А первый Юнкерс - уже в пике. И, всегда у него: передние колеса - как
когти, на тебя выпущенные, бомбу - как из клюва каплю выранивает. (А потом,
выходя из пике - как спину изогнет, аж дрожит от восторга.)
Отпущен? - бегу и я к себе. И - хлоп в углубинку.
Позади - взр-р-ыв!! Оглушение!
Высунулся, изогнулся: виллис у-дул! у-драпал, во взмете дорожной пыли!
Но - второй? Второй Юнкерс - продолжил начатый круг - и прямо же на
меня? Да ведь смекает: у виллиса стоял - тоже не рядовой? Или с досады, в
отместку?
Думать некогда, бежать поздно - и смотреть кверху сил нет. Хлопнулся
опять в углубину, лицом в землю - чем бы голову прикрыть? хоть кистями рук.
Неужели ж - вот здесь?.. вот так случайно и глупо?
Гр-р-ро-охот! И - гарь! Гарью - сильно! И - землей присыпало.
Цел?? Они-таки часто промахиваются. Шум в голове страшный, дурная
голова.

Страницы: (29) :  <<  ... 567891011121314151617181920 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Сохрани меня, Боже,
проповедовать застой! Застой - смерть. Я иду, как те люди, о которых
говорит Данте, что ноги их идут вперед, но головы поворачиваются к пяткам.
Я особенно ищу, и я особенно жалею, что приходится искать в прошлом
это общество, оно исчезает, оно испаряется, исчезает, как одно из тех
привидений, о которых я собираюсь рассказывать.
Я ищу общество, которое создает изящество, галантность, оно создавало
жизнь, которой стоило жить (извиняюсь за это выражение, я не член Академии
и могу себе это позволить); умерло ли это общество, или мы его убили?
Вот, помню, еще ребенком, я был с отцом у мадам де Монтессон. То была
важная дама, дама прошлого столетия. Она вышла замуж шестьдесят лет тому
назад за герцога Орлеанского, деда короля Луи Филиппа. Тогда ей было
восемьдесят лет. Она жила в богатом отеле на Шоссе д'Антен. Наполеон
выдавал ей пенсию в сто тысяч экю.
Знаете, почему давалась ей пенсия, занесенная в красную книгу
преемником Людовика XVI? Нет! Прекрасно. Мадам де Монтессон получала пенсию
в сто тысяч экю за то, что она сохранила в своем салоне традиции хорошего
общества времен Людовика XIV и XV. Ровно половину этой суммы платит теперь
Палата ее племяннику за то, чтобы он заставил Францию забыть то, что дядя
его желал, чтобы она помнила.
Вы не поверите, мой милый друг, но вот это слово, которое я по
неосторожности произнес: "Палата", меня опять возвращает к мемуарам маркиза
д'Аржансона.
Почему?
Вы увидите.
- Жалуются, - говорил он, - что в наше время не умеют вести разговор
во Франции. Я знаю причину. У наших современников исчезает способность
слушать. Слушают слегка или совсем не слушают. Я сделал такое наблюдение в
лучшем обществе, в котором мне приходилось бывать.
Ну, мой милый друг, какое же лучшее общество можно посещать в наше
время? Несомненно то, которое восемь миллионов избирателей сочли
достаточным представлять их интересы, мнения, дух Франции...

Дюма Александр (Alexandre Dumas)   
«Тысяча и один призрак»