Желябугские выселки

Времени не остается.
Сидим, солнышко с левого плеча греет.
- Помогать им - по одной не вытянешь. Весь распорядок в стране надо
чистить.
А - кому? Таких людей - не видно.
Давно не стало их в России.
Давно.
Сидим.
- А какой же я дурак был, Витя. Помнишь - про мировую революцию?..
Ты-то деревню знал. С основы.
Витя - скромный. Его хоть перехвали - не занесется. И через какие
строгости жизнь его ни протаскивала - а он все тот же, с терпеливой улыбкой.
- Вот там, поправей, отмечали тогда день рождения Боева. Говорил:
доживу ли до тридцать - не знаю. А до тридцати одного не дожил.
- Да, прусская ночка - была, - вспоминает Овсянников. - И какоеж
безлюдье мертвое, откуда бы наступленью взяться? Я черезо все озеро перешел
- и до конца ж никого, ничего. И тут - Шмакова убило.
- Как мы из того Дитрихсдорфа ноги вытянули? Бог помог.
Овсянников - теперь уже с усмешкой:
- А от Адлига, через овраг, по снегу - бегом, кувырком...
Смотрим: слева, в объезд Выселок, по без дороги, - сюда два наших джипа
переваливаются.
Забеспокоились, куда мы делись.
Оба администратора - в белых рубашках и при галстуках. Местный - куда
попроще, и куртка на нем поверх костюма дождевая. На районном - галстук
голубой, хороший серый костюм в редкую полоску - и ничего сверху. Лицо же -
широкое, сильно скуластое, с хмурким выражением. Волосы - смоляно-черные,
жесткие, густы-перегусты, и с черным же блеском на солнце.
Говорим: - Забросили их тут.
Районный: - А что от нас зависит? Пенсии платим. Электричество им
подаем. У кого и телевизоры.
А местный - это то, что прежде был "сельсовет" - видно, из здешних
поднялся, до сих пор в нем деревенское есть. Долговатый лицом, длинноухий,
волосы светлые, а брови рыжие. Добавляет:
- Есть и коровы, у кого. И курочки. И огород у каждой. По силам.
Садимся в джипы и - администраторы впереди - едем по грудкой дороге
через саму деревню, по нашему склону вниз.
Но что это? Четыре бабы тут как тут, пришли и стали поперек дороги
заплотом. И деда - с собой привели, для подпоры, - щуплого, в кепочке.
И с разных сторон - еще три старухи с палочками доковыливают. Одна -
сильно на ногу улегает.
И - ни души помоложе.
Значит, про начальство прознали. И стягиваются.
Ехать - нет пути. Остановились.
Чуть повыше андреяшинского места, шагов на двадцать.
Местный вылез:
- Что? Давно больших начальников не видели?
Перегородили - не проедешь. Уже шесть старух кряду. Не пропустим.
Вылезает и районный. И мы с Витей.
Платки у баб - серые, бурые, один светло-капустный. У какой - к самым
глазам надвинут, у какой - лоб открыт, и тогда видно все шевеленье морщинной
кожи. На плечо позади остальных - дородная, крупная баба в красно-буром
платке, стойко стала, недвижно.

Страницы: (29) :  <<  ... 181920212223242526272829

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... - Да с той
стороны. Вам здесь не место.
- А вам-то что? - ответил мальчик развязно. - Уж не вы ли оплатили мой
билет, мистер Мартин? У меня такое же право сидеть здесь, как у любого из
вас.
Он взял с доски несколько пешек и стал перебрасывать их с руки на
руку.
- Тоска здесь смертная. Послушайте, джентльмены, а не сыграть ли нам в
покер?
Все промолчали, а мальчик, небрежно попыхивая сигаретой, стал
барабанить по столу довольно грязными пальцами. Потом он вытащил пачку
долларов, будто намереваясь их пересчитать.
- Как ваша мама? - спросил кто-то. - Я что-то не видел ее за
завтраком.
- Наверно, у себя в каюте. На море ее всегда укачивает. Надо дать
стюардессе долларов пятнадцать, чтобы присмотрела за ней. Сам-то я стараюсь
как можно реже спускаться вниз. Не по себе становится, когда мимо буфета
прохожу. Знаете, я ведь первый раз в океане.
- Ну, ну, Гарви, не оправдывайтесь.
- Я и не оправдываюсь. Это, джентльмены, мое первое плавание по
океану, но меня ничуть не укачало, разве что в первый день. Вот так-то!
Он торжествующе стукнул кулаком по столу, послюнявил палец и принялся
пересчитывать деньги.
- Да, вы из особого теста слеплены, это сразу видно, - зевнул пассажир
из Филадельфии. - Глядишь, гордостью Америки станете.
- Еще бы! Я американец с головы до ног. Вот доберусь до Европы, я им
всем там покажу... Тьфу, сигарета погасла! Ну и дрянь продается на
пароходе! Нет ли у кого-нибудь настоящей турецкой сигареты?
В салон заглянул старший механик, раскрасневшийся, мокрый и
улыбающийся.
- Эй, парень, - крикнул Гарви бодрым голосом, - как наша посудина?
- Как ей положено, - ответил механик сдержанно. - Молодежь, как
всегда, вежлива со стариками, и старшие это ценят.
В углу кто-то хихикнул. Немец открыл портсигар и протянул Гарви тонкую
черную сигару.
- Это тот, што фам надо, мой молодой друг, - сказал он. - Попробуйте,
да? Будете ошень довольны...

Киплинг Редьярд (Kipling Rudyard)   
«Отважные мореплаватели»