Желябугские выселки

У нашей той, в темно-сером платке, руки причерненные, в кожу въелось
навек и черные ободки вкруг ногтей, - руки сплелись на верху палки, так и
стоит. Морщины, морщины - десятками, откуда стольким место на лице? Теперь -
потухла, уставилась куда-то мимо, так и застыла.
Районный уже решил:
- Давайте договоримся так. Теперь целую неделю к вам будет ездить Михал
Михалыч...
- Да кажеден - по что? Хоть через день ба...
- Да хлебушка хоть раз бы в три дни...
- Я не говорю, чтоб каждый день возил хлеб. Но в течение недели, вот,
до праздника Победы, 50 лет, каждый день будет приезжать и проверять, как вы
обеспечены.
(Только успевай записывать...)
- ...Мы его избрали здесь, голосовали за него в сельскую администрацию,
так пусть он выполняет свой долг как глава местного самоуправления. Пусть
хотя бы хлебом обеспечивает. Мы не говорим, чтоб он дома строил, дома -
конечно уже нельзя сделать по нашей жизни.
- Дома-а-а... Где-е-е...
- ...А вода - у вас есть. Да вот - хлеб. Чтоб самое необходимое. Он
обязан это сделать.
Стоном:
- Да хлебушек бы был - мы бы жили, не крякнули...
- Вся надея и осталась...
- А ржаной хлеб - он убористый...
Оправился и сельсоветский:
- Давайте договоримся так. Не только у вас будет хлеб, но каждую неделю
автолавка будет приезжать.
Поразились бабы:
- Еще и автолавка на неделе? Ну-у-у!..
Тут в серо-клетчатом не зевает:
- А вот и такая есть надоба. Давняя. Пока фронт воевал - мы тут, иные,
и на фронт поработать успели...
Искитея: - От августа сорок третьего, как фронт прошел...
А серо-клетчатая - как помоложе других: веки не набрякшие, глаза
открытые, серые, живые. Сыпет бойко, да только зуб в нижнем ряду мелькает
единственный:
- Я, например, чуть не три года отработала на военном заводе. Город
Муром, Владимирской области. Мы, значит, на кого работали? И праздников не
знали, без выходных, без отпусков. Нам тогда что говорили? Ваш труд - будет
наша победа, быстрей покончится война и упокоится страна. А почему ж вы нас
забыли, которые трудились, а? Теперь даже пенсии меньше какой другой старухи
получаем...
Районный пригладил чуб свой смоляной:
- Да, впервые в этом году вспомнили тех, которые работали в тылу. Вот я
почти каждый день теперь вручаю юбилейные медали своим матерям. Они - до
слез... Каждый день получают юбилейную медаль и плачут. Говорят, наконец-то
нас вспомнили, потому что весь фронт вынесли на своих плечах. Вручную
пахали, сеяли, последние носки отдавали солдатам. А если вы действительно
трудились, - согласно Указа вам нужно или документы найти, что вы трудились,
или надо хотя бы двух свидетелей...
- Да вот нас тут двое и есть. Мы друг другу свидетели.
- Еще третью нужно.

Страницы: (29) :  <<  ... 20212223242526272829

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Джон Холден заключил эту сделку с легким сердцем; но получилось так,
что девушка, еще не достигнув расцвета, без остатка заполнила его жизнь.
Для нее и для старой ведьмы, ее матери, он снял небольшой, стоявший на
отшибе дом, из которого открывался вид на обнесенный кирпичной стеной
многолюдный город. И когда во дворе у колодца зацвели золотистые ноготки и
Амира окончательно обосновалась на новом месте, устроив все сообразно со
своими вкусами, а ее мать перестала ворчать и жаловаться на то, что в кухне
ей тесно, что каждый день ходить на рынок далеко и вообще вести хозяйство
слишком хлопотно, - Холден вдруг понял, что этот дом стал его родным домом.
В его холостяцкую городскую квартиру в любой час дня и ночи мог ввалиться
кто угодно, и жить там было неуютно. Здесь же он один имел право
переступить порог и войти на женскую половину дома: стоило ему пересечь
двор, как тяжелые деревянные ворота запирались на крепкий засов, и он
оставался безраздельным господином своих владений, где вместе с ним царила
только Амира. И вот теперь оказалось, что в это царство готовится вступить
некто третий, чье предполагаемое появление поначалу не вызвало у Холдена
восторга. Оно нарушало полноту его счастья. Оно грозило сломать мирный,
размеренный порядок жизни в доме, который он привык считать своим. Но Амира
была вне себя от радости, и не меньше ликовала ее мать. Ведь любовь
мужчины, особенно белого, даже в лучшем случае не отличается постоянством,
но - так рассуждали обе женщины - беглянку-любовь могут удержать цепкие
ручки ребенка.
- И тогда, - повторяла Амира, - тогда он и не взглянет в сторону белых
женщин. Я ненавижу их - ненавижу их всех!
- Со временем он все равно вернется к своему народу, - отвечала ей
мать, - но, с божьего соизволения, это время придет еще не скоро.
Холден продолжал сидеть молча; он размышлял о будущем, и мысли эти
были невеселы. Двойная жизнь чревата многими осложнениями...

Киплинг Редьярд (Kipling Rudyard)   
«Без благословения церкви»