Желябугские выселки

А маленький толстенький Пашанин, нижегородец, разделся до пояса, и
все равно мохнатая грудь и спина потные, лоб отирает запястьем. Имел он
неосторожность рассказать в батарее о горе своем: как бросила его любимая
жена, актриса оперетты, - и стал он общий предмет сочувствия, однако и
посмеиваются.
Еще ж у меня Кочегаров околачивается, политрук батареи, а в напряженный
момент, когда все в разгоне, - ну не к чему его пристроить, и работать не
заставишь. Сам-то был на гражданке шофер, да только - райкома партии, и
теперь взять лопату на помощь Пашанину - не догадается.
Первый звонок - с третьего поста, ближнего: дотянули, подключились,
вкапываемся. На них и аппарат сразу проверили: хлопайте там (перед
мембраной). Так. И выстрелы пишет. Порядок.
Но когда над одним постом пролетит самолет - то уж, с захватом,
испортит запись трех постов.
От погреба расходящиеся веером линии - вкапывают линейные, каждый свою.
На полсотню метров, чтобы в сгущеньи ногами не путаться - и чтоб хоть тут-то
оберечь от осколков.
А уж - летят!! Летит шестерка Хеншелей. Сперва высоко, потом снижают
круг левее нас. Хлоп, хлоп по ним зенитки. Мимо. Отбомбились, ушли.
Наши тут несколько квадратных километров вдоль передовой густо
уставлены: минометами легкими и тяжелыми, пушками сорокапятками и
семидесяти-шести, гаубицами ста-семи, всякими машинами полуврытыми,
замаскированными - бей хоть и по площади, не ошибешься.
Меж тем в погребе еще три места надо найти - для телефониста бригадного
и от двух дивизионов. От поваленной липы отмахнули наши пилой - без
двуручной пилы не ездим - три чурбачка, откатили их туда, вниз.
Ляхов - ввел свой приопустевший ЗИС в апарель.
И пашанинский ГАЗ спустили. Ну, теперь полегче.
Со второго поста Шухов докладывает, чуть пришипячивая: дошли!
И их проверили. Порядок.
Доходят-то они все приблизительно, и еще любят сдвинуться, себе
поудобней. Но пока Овсянников не проверит - копать им, может, и зря.
Из погреба крик:
- Таащ комбат, вызывают!
Ломай быстро ноги по кирпичным ступенькам.
Так и есть, бригада: сорок второй, ждем целей!
Отбиваюсь: да дайте ж развернуться, привязаться, вы - люди?
А - доспать бы, клонит. Смотрю на ребят в погребе - и они бы.
- Ну, пока нет работы - клади головы на столы!
И приглашать не надо - тут же кладут. Это последний льготный получасик.
Солнце поднимается - жары набирает.
Подключился и четвертый пост, и предупредитель. На трех постах уже
можно грубо прикидывать - хоть из какого квадрата бьет.
От начала работы у центральной дежурят двое линейных: бежать по линии,
какую перебьют - сращивать. А от каждого поста - бегут навстречу, так что на
один перебив два человека, никогда не знаешь, ближе куда.

Страницы: (29) : 123456789101112131415 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Петух взметнулся, ударился грузно о лампочку, затем
снизился и
исчез за поворотом, там, где павловнина кладовка. И гражданин
мгновенно
стих.
Случай был экстраординарный, как хотите, и лишь поэтому он
кончился для
меня благополучно. Квартхоз не говорил мне, что я, если мне не
нравится эта
квартира, могу подыскать себе особняк. Павловна не говорила, что
я жгу
лампочку до пяти часов, занимаясь "неизвестно какими делами", и что я
вообще
совершенно напрасно затесался туда, где проживает она. Шурку она имеет
право
бить, потому это ее Шурка. И пусть я заведу себе "своих Шурок"
и ем их с
кашей. - "Я, Павловна, если вы еще раз ударите Шурку по голове,
подам на вас
в суд и вы будете сидеть год за истязание ребенка", -
помогало плохо.
Павловна грозилась, что она подаст "заявку" в правление, чтобы меня
выселили
"Ежели кому не нравится, пусть идет туда, где образованные".
Словом, на сей раз ничего не было. В гробовом молчании
разошлись все
обитатели самой знаменитой квартиры в Москве. Неизвестного
гражданина
квартхоз и Катерина Ивановна под руки повели на лестницу.
Неизвестный шел
красный, дрожа и покачиваясь, молча и выкатив убойные, угасающие
глаза. Он
был похож на отравленного беленой.
Обессилевшего петуха Павловна и Шурка поймали под кадушкой
и тоже
унесли.
Катерина Ивановна, вернувшись, рассказала:
- Пошел мой сукин сын (читай: квартхоз - муж Катерины
Ивановны), как
добрый, за покупками. Купил-таки у Сидоровны четверть. Гаврилыча
пригласил -
идем, говорит, попробуем. Все люди, как люди, а они налакались,
прости
господи мое согрешение, еще поп в церкви не звякнул...

Булгаков Михаил Афанасьевич   
«Самогонное озеро»