Знают истину танки!

Видны номера у них на груди.
Молодой увлеченно:
- Галактион Адрианович!.. Простите мою дерзость, но во время
операции мне показалось, что вы могли бы... Почему вы не...?
= И шапочку снял хирург. Уважение и доверие внушает его
бесстрастное лицо. К такому - без колебания ляжешь под скальпель.
Посмотрел на собеседника.
В сторону вниз.
Опять на собеседника:
- Сколько вы сидите, Юрочка? Молодой врач:
- Два года. Третий.
- А я - четырнадцать. Я - четырнадцать...
Пауза.

ШТОРКА. ШИРОКИЙ ЭКРАН.

Гул многих голосов. Это гудит строй арестантов.
= Здание барака со светящимися обрешеченными окошками, и еще два
ярких фонаря над его крыльцом.
Спинами к нам - заключенные. Темные спины, построенные по пять
перед тем, как их загонят а барак. Сзади сплошали, не построились,
разброд.
Еще сзади к ним подкрадывается надзиратель-"морячок".
Вдруг взмахивает короткой плеткой и по шее одного! другого!
Крик ужаленных.
Все бросаются строиться... "Морячок" смеется. У него истеричный
смех, и все черты истеричные.
= И там, на крыльце, под фонарями, смеется кто-то маленький с
дощечкой в руке:
- Давай их, надзиратель! Давай их, дураков!

МЫ НЕСЁМСЯ К НЕМУ

над головами строя. Это - Возгряков, старший барака. Он трясется
в полубеззубом смехе. И карандашом стучит по фанерной дощечке:
- Ну, разбирайся! А то запрем барак и уйдем. Будете тут стоять!
= Первые ряды, как видны они с крыльца Возгрякову. Молодой
мрачный ингуш раздвигает передних и продирается вперед. Омерзение на
его лице.
= Возгряков:
- Ты куда? Тоже плетки...?
- Но ингуш с ножом!!
= На мгновение - Возгряков. Ка-ак..?
= И ингуш с ножом, взлетающий по ступенькам. На нас!
Все завертелось: Возгряков!
Ингуш! Взмах ножа!
Все перевернулось!

хрип. Топот. Стук упавшего тела.

= Труп Возгрякова на ступеньках навзничь, головою вниз.
Безобразный оскал застыл на лице. Глаза- открыты. С бельмом один. Под
ухом - кровь. В откинутой руке он так и зажал счетную дощечку.
Арестанты сплотились вокруг крыльца. Вот они, сжатым полу-
кольцом, одни головы да плечи стиснутые. И друг через друга, друг
через друга лезут посмотреть на убитого (он лежит ниже и ближе
экрана). Весь экран - в лицах.
Любопытство. Любопытство. Отвращение. Равнодушие.
Больше ничего.
И вдруг, расступясь, все разом подняли глаза...
= на ингуша. Он с крыльца острым взглядом кого-то еще увидел в
толпе. И поигрывает ножом. Напрягся к прыжку вниз.
= Там надзиратель-"морячок" отбегает задом от толпы, пятится,
как собака от кнута.
= Но не его ищет ингуш!
= Вон кто-то метнулся из толпы и побежал прочь.

Страницы: (59) :  <<  ... 16171819202122232425262728293031 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Мне захотелось услышать про
раскаленную Испанию. И чтоб сейчас заиграли на гитарах. Но ничего этого я не
услышал. Молодой человек, терзая меня, продолжал рассказывать про
несчастного Ганса. Мало того, что его арестовали, его еще и избили в
участке. Но и этого мало - его посадили в тюрьму. Мало и этого - бедная
старуха, мать этого Ганса, была выгнана с квартиры и ночевала на бульваре
под дождем.
"Господи, какие мрачные вещи он рассказывает! И где он, на горе мое,
встретился с этим Гансом за границей? И пройти в ворота нельзя, пока он не
кончит про Ганса, потому что это невежливо, на самом интересном месте..."
Чем дальше в лес, тем больше дров. Ганса приговорили к каторжным
работам, а мать его простудилась на бульваре и умерла. Мне хотелось нарзану,
сердце замирало и падало, машины хлопали и рявкали. Выяснилось, что на самом
деле никакого Ганса не было и молодой человек его не встречал, а просто он
рассказывал третий акт своей пьесы. В четвертом акте мать перед смертью
произнесла проклятие палачам, погубившим Ганса, и умерла. Мне показалось,
что померкло солнце, я почувствовал себя несчастным.
Рядом оборванный человек играл на скрипке мазурку Венявского. Перед ним
на тротуаре, в картузе, лежали медные пятаки. Несколько поодаль другой
торговал жестяными мышами, и жестяные мыши на резинках проворно бегали по
досточке.
- Вещь замечательная! - сказал режиссер. - Ждем, ждем с нетерпением!
Тут дешевая маленькая машина подкатила к воротам и остановилась.
- Ну, мне пора, - сказал молодой человек. - Товарищ Ермолай, к Герцену.
Необыкновенно мрачный Ермолай за стеклами задергал какими-то рычагами.
Молодой человек покачал колокол, скрылся в каретке и беззвучно улетел.
Немедленно перед его лицом вспыхнул зеленый глаз и пропустил каретку
Ермолая. И молодой человек въехал прямо в солнце и исчез.
И я снял шляпу и поклонился ему вслед, и купил жестяную мышь для
мальчика, и спасся от машин, войдя во дворе в маленькую дверь, и там опять
увидел режиссера, и он сказал мне:
- Ох, слушайте его...

Булгаков Михаил Афанасьевич   
«Был май»