Знают истину танки!

Как сказал некий поэт: "Есть еще
хорошие буквы - Эр! Ша! Ы!"
За его спиной торопливое движение.

голос:

- Гедговд! Бакалавр!
Ы-448 из-под кисти бросается догонять.
= Разведя полы своих черных курточек, пятерки арестантов
отделяются от колонны и проходят раздельно на обыск.
Пять надзирателей с голубыми погонами и голубыми околышами
фуражек стоят прочно, расставив ноги, и в обнимку принимают и
обхлопывают заключенных.
Пройдя обыск, заключенные добегают к воротам и снова выстраива-
ются по пять.
За воротами снова счет:
- Одиннадцатая! Двенадцатая! Тринадцатая!..
Названная пятерка отделяется от задней колонны и переходит в
переднюю.
А там - еще один пересчет.
= Кругом - оцепление автоматчиков. Автоматы наизготове. Угрожа-
ющие нахмуренные конвоиры.
= В строю - Гедговд. Он что-то заметил в стороне, просиял,
тормошит соседей:
- Посмотрите, посмотрите, бригадир! ЧЕслав! Гавронский! Скорее!
Вон, где машины ждут каменный карьер.
С ним рядом Р-863, тонконосый Гавронский, и бригадир Т-5,
могучий парень, широколицый, курносый. Он поворачивается туда же:
- Ну-у-у!..
Они видят:
= в косом радостном свете восхода стоят два потрепанных ЗИСа с
пустыми кузовами,передняя часть которых отгорожена железной решеткой.
За решетками сидят на крышах кабин по конвоиру. Автоматы их до
времени беспечно лежат на коленях, но уже и сейчас направлены дулами
в кузова. Внизу, прислонясь к борту одного из ЗИСов, ждут в бравых
позах остальные конвоиры. Они как будто застыли, фотографируясь.
Станковый пулемет выставлен у их ног. Но где же их офицер?.. В кабине
на командирском месте сидит и высунулась сквозь окошко дверцы -
большая овчарка. Умная злая морда. Оскаленные зубы. Смотрит на нас,
= на колонну заключенных. Длинный Гедговд в строю поднимает
длинные пальцы:
- Ах, как забавно! Страна восходящего солнца!
= Опять тот же живописный неподвижный снимок - конвоиры залиты
утренним солнцем. И собака не поведет головой.
= Бригадир Т-5 усмехается:
- Сторонники мира!
Они трое, рядом. Гавронский впился в увиденное. Его лицо опалено
шляхетским гневом.
Аккорды 12-го этюда Шопена доносятся как ветерок. Он шепчет:
- Да-а... Они - за мир!
= Конвоиры, ЗИС, собака высунулась. Никакого движения. Фотогра-
фия!
... Они - сторонники мира! Такого мира, чтоб автоматы и собаки
были у них, а мы...

траурные ритмы. Тихо, во настойчиво.

= Долгая колонна заключенных, руки за спину, головы опустив,
тянется уныло, как на похоронах. В двадцати шагах от нее слева и
справа - автоматчики, колонной по одному, в разрядку.

МЫ ПОДНИМАЕМСЯ

Колонна и автоматчики видны нам сверху.

Страницы: (59) : 123456789101112131415 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Какие-то птицы водонепроницаемой породы
неудержимо хохотали надо мной, и я наконец-то понял, почему на птиц так
рьяно охотятся. Затем дорога свернула в сосновый бор, украшенный роскошным
ковром из мокрого мха и надписями, предупреждавшими, что это частное
владение и посторонним вход в него строго запрещен под угрозой судебного
преследования. Право же, стоит проехать тридцать миль ради того, чтобы
какой-то самодур помещик заставил вас повернуть обратно. Рукава у меня уже
насквозь промокли и липли к запястьям, как холодный компресс. Я растопырил
руки, чтобы по возможности избежать неприятного ощущения, посмотрел вниз
на свои негнущиеся колени, и с полей моей шляпы на них тотчас обрушилась
целая пинта дождевой воды и черной краски. Я расхохотался так, как, должно
быть, хохотали колесуемые преступники при втором повороте колеса. Еще
одна-две мили утомительной ходьбы по колено в грязи, и я подошел к окраине
деревни, где стремительно несла свои воды небольшая речка, через которую
был перекинут мост наподобие готической арки, так что лошади сначала
напрягали все силы, чтобы втащить на него повозку, а потом на скользком
крутом спуске - чтобы затормозить ее.
Это и был Тилфорд, селение, насколько я мог судить, совершенно
необитаемое, если не считать одного человека, чей угрюмый взгляд яснее
всяких слов спрашивал: какого черта мне здесь надо? Тут меня ждал подъем
еще на один холм, между молитвенным домом и церковью, а затем - открытый
участок дороги, где дождь и ветер могли напоследок исхлестать меня без
всяких помех. Солт ошибается, полагая, что живет в Тилфорде, - на самом
деле он живет значительно дальше, и я уже собирался повернуть назад, пока
еще был в состоянии добраться до Лондона, но тут он приветствовал меня с
порога своего дома восторженным возгласом: "А вот и он!" - и просиял такой
счастливой улыбкой, словно мой вид не оставлял желать ничего лучшего, а
Тилфорд оправдал все похвалы в свой адрес...

Шоу, Джордж Бернард (Shaw, George Bernard)   
«Воскресный день среди холмов Суррея»