Знают истину танки!

Но она не поддается!
Марш обещает победу! Выше, выше! Вперед, вперед!
= Ракета померкла. Взгляд вдоль тюремной стены. Кто-то взобрался
на спину другого и, сравнявшись с окошком камеры, кричит:
- Яка камера? Яка камера?
Ослепительная розовая ракета.
= Голова спрашивающего - сбоку. И окошко тюремное - впол-экрана.
Хорошо видна вся глубина ниши - оттуда, ухватись за решетку, подтя-
нулся к нам - Иван Барнягин! непобедимый Барнягин!
В розовом свете ракеты сияет его лицо.
- Седьмая. А вам какую, братцы?
- ШОсту!
- Стукачей? Вот они, рядом, вот они!
Показывает пальцем. Смеется. Померкла ракета.
= Но по крыше БУРа начинают ползать лучи прожекторов (ниже не
пропускает их забор). Отраженный свет их белесовато освещает дворик
БУРа.
Спрыгнувший кричит:
- Эй, хлопцы! Ось она, шОста! Ось камера шОста!
- Тащи сюда керосин!
- Солому - сюда, братцы!

а марш свое!

= Белая ракета! Меж разбитых и отогнутых прутьев одной решетки
вытискивается наружу - Хадрис. Двумя руками из окна приветствует
освободителей;
- Селям!
Ему кричат:
- Сколько вас там?
- Я один! Одиночка.
Ликует свобода!

ШТОРКА. ОБЫЧНЫЙ ЭКРАН.

музыка оборвалась.

= Камера стукачей. Переполох! Абдушидзе кричит, показывая вверх:
- Лампочку бей! Лампочку бей!
Разбили. Темно.
Тревожный, неразборчивый гул. Стуки в дверь:
- Гражданин начальник! Гражданин начальник!
= Красная ракета! Красное небо за черными прутьями решетки. И
вровень с окном поднимается сразу свирепое лицо:
- Господа стукачи?..
Замер стук в дверь.
...Господа стукачи! Гавронского замучили? Тараса - пытали?..
Народ приговорил вас - к смерти!!
В погасающем свете ракеты видно, как он поднимает ведро,
отклоняется и выплескивает через окно. Хлюпанье. Крики:
- Ке-ро-си-ин!.. Спасите!.. Простите!.. Гражданин начальник!
Отчаянный стук.
Через окно бросают пучки горящей соломы - один! другой! третий!
= Теперь-то мы видим камеру! Загорается сама решетка, откосы
оконного углубления, и верхние нары с матрасами, с бушлатами...
...и по керосину вниз перекидывается огонь.
Все в оранжевом веселом огне! Но где же люди? - хрипящие,
кричащие, стучащиеся...
= Все столпились у выхода! Толкая и оттаскивая друг друга, они
стараются втиснуться в дверную нишу, чтобы быть двадцатью, десятью
сантиметрами дальше от огня! Они стараются спрятать от него голову!
отвернуться! закрыться руками! пальцами растопыренными! извива-
ющимися!
Вопли! стук! царапанье! плач!
В оранжевом озарении мы не видим их лиц, не различаем тел,-
видим одно стиснутое обреченное стадо, которое уже корежит жаром.

Страницы: (59) :  <<  ... 34353637383940414243444546474849 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Ты не исключение. У тебя комплекс моей
неполноценности.

Как известно, Лаврентию Берии поставляли на дом миловидных
старшеклассниц. Затем его шофер вручал очередной жертве букет цветов. И
отвозил ее домой. Такова была установленная церемония. Вдруг одна из девиц
проявила строптивость. Она стала вырываться, царапаться. Короче, устояла и
не поддалась обаянию министра внутренних дел. Берия сказал ей:
- Можешь уходить.
Барышня спустилась вниз по лестнице. Шофер, не ожидая такого поворота
событий, вручил ей заготовленный букет. Девица, чуть успокоившись,
обратилась к стоящему на балконе министру:
- Ну вот, Лаврентий Павлович! Ваш шофер оказался любезнее вас. Он
подарил мне букет цветов.
Берия усмехнулся и вяло произнес:
- Ты ошибаешься. Это не букет. Это - венок.

Хармс говорил:
- Телефон у меня простой - 32-08. Запоминается легко:
тридцать два зуба и восемь пальцев.

Дело было на лекции профессора Макогоненко. Саша Фомушкин увидел, что
Макогоненко принимает таблетку. Он взглянул на профессора с жалостью и
говорит:
- Георгий Пантелеймонович, а вдруг они не тают? Вдруг они так и лежат
на дне желудка? Год, два, три, а кучка все растет, растет...
Профессору стало дурно.

Расположились мы с Фомушкиным на площади Искусств. Около бронзового
Пушкина толпилась группа азиатов. Они были в халатах, тюбетейках. Что-то
обсуждали, жестикулировали. Фомушкин взглянул и говорит:
- Приедут к себе на юг, знакомым хвастать будут: "Ильича видели!"

Пришел однажды к Бродскому с фокстерьершей Глашей. Он назначил мне
свидание в 10.00. На пороге Иосиф сказал:
- Вы явились ровно к десяти, что нормально. А вот как умудрилась
собачка не опоздать?!

Сидели мы как-то втроем - Рейн, Бродский и я. Рейн, между прочим,
сказал:
- Точность - это великая сила. Педантической точностью славились
Зощенко, Блок, Заболоцкий...

Довлатов Сергей Донатович   
«Соло на ундервуде»