Знают истину танки!

И мелькает лицо С-213 в предсмертной муке.

ШТОРКА.

Соседняя камера. Выломанным столбом от нар арестанты под руко-
водством Барнягина бьют в дверь и хором ожесточенно приговаривают:
- Раз-два-взяли! Раз-два-дали!.. Е-ще разик! Е-ще раз!
= Надо видеть лицо Барнягина!..

ШТОРКА. ВЕРТИКАЛЬНЫЙ ЭКРАН.

= Длинные высокие (от узости) коридоры тюрьмы, два напролет
через раскрытые двери. Мало света - тусклые лампочки под потолком в
проволочных предохранителях. Два надзирателя беззвучно мечутся,
прислушиваясь к стукам и крикам.
Приглушенные отголоски марша наступающих. Глухие внешние удары в
тюрьму.

КРУПНО.

= Угольный надзиратель, шепчет помощнику:
- Что мы с тобой вдвоем? Пропали! Я отопру шестую!
= Дверь с номерком "6".

грохот замка.

отпахивается. Оттуда - снопы оранжевого света, дым, и люди
падают друг через друга на пол. Вой, ругательства, радость.

ШТОРКА.

= Входной тамбур тюрьмы.
Яростные удары в дверь, к нам,
Здесь столпились все освобожденные стукачи. Они вооружены
палками, досками, швабрами, кочергами, лопатами. Обозленные,
обожженные, кровоточащие и жалкие лица. Некоторые сзади влезли на
ящики,- выше других. У стены - два надзирателя с пистолетами в руках.
Биться насмерть - выхода нет. Все молчат. Все с ужасом смотрят на
= железную дверь. Она подается. Засовы погнулись. Петли
перекосились. В одном месте - уже щель, куда заходят ломы.
Яростные удары в дверь.

ОБЫЧНЫЙ ЭКРАН.

= Та же дверь - снаружи. В отсветах прожекторов (из-под крыши)
видно:
это Гай долбит!! Ну и силища! Так дрались только у Гомера!
Не-ет, дверь не устоит! И лом - не лом, а на двух человек -
балка стальная!
И нахлынул опять тот же марш!
Еще немного! Еще немного!.. Устал Гай, отходит со своим ломом.

ШИРОКИЙ ЭКРАН.

= И тогда дюжина зэков берется за долгое толстое бревно,
разбегается с ним и с разгону бьет: б-бу!
Отходят с бревном. Видим среди них острую голову Гедговда. Он -
без шапки, на лице - восторг. Потому ли, что он длиннее всех,-
кажется, что от него - помеха, а не помощь.

a музыка зовет - не отступать. Тираны мира! - трепещите!

Разогнались -
б-бу! пролом! Отходят.
И Володя Федотов тут. И Хадрис. И худощавый Антонас, Еще разок!
Но раздается густой пулеметный стук из нескольких мест.
Оборвалась музыка.
Бросают бревно! Падают! Все замирают.
А луч прожектора над головами начинает переползать туда и сюда.
Близкий крик:
- С вышек бьют, гады!.. По зоне лепят!
Пулеметы стихают.
Лежащие вскакивают. Но не успевают схватиться за бревно, как
= через распахнутую калитку забора кто-то кричит:
- Автоматчики!.

Страницы: (59) :  <<  ... 35363738394041424344454647484950 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
-- Слушать вы меня будете плохо, я, к сожалению, убедилась
в этом,-- сказала начальница и, потянув нитку и завертев на
лакированном полу клубок, на который с любопытством посмотрела
Мещерская, подняла глаза.-- Я не буду повторяться, не буду
говорить пространно,-- сказала она.
Мещерской очень нравился этот необыкновенно чистый и
большой кабинет, так хорошо дышавший в морозные дни теплом
блестящей голландки и свежестью ландышей на письменном столе.
Она посмотрела на молодого царя, во весь рост написанного среди
какой-то блистательной залы, на ровный пробор в молочных,
аккуратно гофрированных волосах начальницы и выжидательно
молчала.
-- Вы уже не девочка,-- многозначительно сказала
начальница, втайне начиная раздражаться.
-- Да, madame,-- просто, почти весело ответила Мещерская.
-- Но и не женщина,-- еще многозначительнее сказала
начальница, и ее матовое лицо слегка заалело.-- Прежде всего,--
что это за прическа? Это женская прическа!
-- Я не виновата, madame, что у меня хорошие волосы,--
ответила Мещерская и чуть тронула обеими руками свою красиво
убранную голову.
-- Ах, вот как, вы не виноваты! -- сказала начальница.--
Вы не виноваты в прическе, не виноваты в этих дорогих гребнях,
не виноваты, что разоряете своих родителей на туфельки в
двадцать рублей! Но, повторяю вам, вы совершенно упускаете из
виду, что вы пока только гимназистка...
И тут Мещерская, не теряя простоты и спокойствия, вдруг
вежливо перебила ее:
-- Простите, madame, вы ошибаетесь: я женщина. И виноват в
этом -- знаете кто? Друг и сосед папы, а ваш брат Алексей
Михайлович Малютин. Это случилось прошлым летом в деревне...

Бунин Иван Алексеевич   
«Легкое дыхание [1916]»