Как нам обустроить Россию

Но уважать
человеческую личность не обязательно в форме только парламентаризма.
Однако и права личности не должны быть взнесены так высоко, чтобы
заслонить права общества. Папа Иоанн-Павел II высказал (1981, речь на
Филиппинах), что в случае конфликта национальной безопасности и прав
человека приоритет должен быть отдан национальной безопасности, то
есть целости более общей структуры, без которой развалится и жизнь
личностей.
А президент Рональд Рейган (1988, речь в Московском университете)
выразил так: демократия -- не столько способ правления, сколько способ
ограничить правительство, чтоб оно НЕ МЕШАЛО развитию в человеке
ГЛАВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ, которые дают семья и вера.
У нас сегодня слово "демократия" -- самое модное. Как его не
склоняют, как им не звенят, гремят (и спекулируют).
Но не ощутимо, чтобы мы хорошо задумались над точным смыслом его.
После горького опыта Семнадцатого года, когда мы с размаху
хлюпнулись в то, что считали демократией, -- наш видный кадетский лидер
В. А. Маклаков признал, и всем нам напомнил: "Для демократии нужна
известная политическая дисциплина народа".
А у нас ее и в Семнадцатом не было -- и нынче как бы того не
меньше.



ВСЕОБЩЕЕ-РАВНОЕ-ПРЯМОЕ-ТАЙНОЕ

Когда в 1937 Сталин вводил наши мартышечьи "выборы" -- вынужден был
и он придать им вид всеобщего-равного-прямого-тайного голосования
("четыреххвостки"),-- порядок, который в сегодняшнем мире кажется
несомненным как всеобщий закон природы. Между тем, и после первой
Французской революции (конституция 1791 г.) голосование еще не было
таковым: оставались ограничения в неравенства в разных цензах. Идея
всеобщего избирательного права победила во Франции только в революцию
1848. В Англии весь XIX век находились видные борцы за
"конституционный порядок" -- такой, который бы обеспечивал, чтобы
никакое большинство не было тираном над меньшинством, чтобы в
парламенте было представлено все разнообразие слоев общества, кто
пользуется уважением и сознает ответственность перед страной, -- это
была задача сохранить устои страны, на которых она выросла. С 1918
сползла ко всеобщему избирательному и Англия.
Достоевский считал всеобщее-равное голосование "самым нелепым
изобретением XIX века". Во всяком случае, оно -- не закон Ньютона, и в
свойствах его разрешительно и усумниться. "Всеобщее и равное" -- при
крайнем неравенстве личностей, их способностей, их вклада в
общественную жизнь, разном возрасте, разном жизненном опыте, разной
степени укорененности в этой местности и в этой стране? То есть --
торжество бессодержательного количества над содержательным качеством.
И еще, такие выборы ("общегражданские") предполагают НЕСТРУКТУРНОСТЬ
нации: что она есть не живой организм, а механическая совокупность
рассыпанных единиц.

Страницы: (38) :  <<  ... 15161718192021222324252627282930 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Небрежное обращение с ними может навсегда изуродовать. В углу разместились баллоны со сжатым газом, одни длиной сантиметров в тридцать, другие почти в рост человека. Если пренебречь элементарными мерами предосторожности, то любой из баллонов либо взорвется со страшной силой, либо станет коварно, исподтишка отравлять организм человека.
Смерть присутствует здесь во всех видах, и никто не обращает на это внимания. Привыкли. И вдруг происходит то, что случилось сегодня...
Брэйд зашел в свою лабораторию три часа назад. Реакция окисления, которую он проводил, шла как обычно. Из недавно замененного баллона в систему медленно поступал кислород. Брэйду нужно было только взглянуть на установку и сразу же поехать домой, чтобы ровно в пять часов встретиться со старым Кэпом Энсоном.
У него вошло в привычку прощаться с теми аспирантами, которые оставались в лабораториях, когда он уходил из университета. Кроме того, ему нужно было взять немного титрованного децимолярного раствора соляной кислоты, а точно титрованные реагенты имелись только у Ральфа Ньюфелда.
Войдя в лабораторию Ньюфелда, Брэйд увидел Ральфа, сидевшего спиной к двери, привалившись к внутренней облицовке вытяжного шкафа.
Брэйд нахмурился. Для такого старательного аспиранта, как Ньюфелд, поза была необычной. Проводя эксперимент в вытяжном шкафу, химик всегда опускает между собой и кипящими реагентами подвижную раму с защитным стеклом, чтобы воспламеняющиеся ядовитые газы отводились вентилятором в вытяжную трубу.
Было странно видеть, что рама поднята, а экспериментатор склонил голову на руку внутри шкафа.
- Ральф! - окликнул его Брэйд и подошел к аспиранту. Шаги профессора были неслышны: в лаборатории пол покрыт прессованной пробкой, чтобы случайно упавший сосуд не разбился. Он прикоснулся к Ньюфелду. Тело покачнулось. С неожиданной энергией Брэйд повернул к себе голову Ральфа, заглянул в лицо. Белокурые, коротко подстриженные волосы, как обычно, мелкими кудрями спадали на лоб. Глаза смотрели на Брэйда стеклянным взглядом из-под полуоткрытых век. Это была смерть. Чуткое обоняние химика уловило остатки характерного запаха миндаля...

Айзек Азимов (Isaac Azimov)   
«Постоянная должность»