Матренин двор

Но не Матрены в том была вина: не было в Торфопродукте и масла,
маргарин нарасхват, а свободно только жир комбинированный. Да и русская
печь, как я пригляделся, неудобна для стряпни: варка идет скрыто от
стряпухи, жар к чугунку подступает с разных сторон неравномерно. Но потому,
должно быть, пришла она к нашим предкам из самого каменного века, что,
протопленная раз на досветьи, весь день хранит в себе теплыми корм и пойло
для скота, пищу и воду для человека. И спать тепло.
Я покорно съедал все наваренное мне, терпеливо откладывал в сторону,
если попадалось что неурядное: волос ли, торфа кусочек, тараканья ножка. У
меня не хватало духу упрекнуть Матрену. В конце концов она сама же меня
предупреждала: "Не умемши, не варЈмши -- как утрафишь?"
-- Спасибо, -- вполне искренне говорил я.
-- На чем? На своем на добром? -- обезоруживала она меня лучезарной
улыбкой. И, простодушно глядя блекло-голубыми глазами, спрашивала: -- Ну, а
к ужо'ткому что вам приготовить?
К ужоткому значило -- к вечеру. Ел я дважды в сутки, как на фронте. Что
мог я заказать к ужоткому? Все из того же, картовь или суп картонный.
Я мирился с этим, потому что жизнь научила меня не в еде находить смысл
повседневного существования. Мне дороже была эта улыбка ее кругловатого
лица, которую, заработав наконец на фотоаппарат, я тщетно пытался уловить.
Увидев на себе холодный глаз объектива, Матрена принимала выражение или
натянутое, или повышенно-суровое.
Раз только запечатлел я, как она улыбалась чему-то, глядя в окошко на
улицу.
В ту осень много было у Матрены обид. Вышел перед тем новый пенсионный
закон, и надоумили ее соседки добиваться пенсии. Была она одинокая кругом, а
с тех пор, как стала сильно болеть -- и из колхоза ее отпустили. Наворочено
было много несправедливостей с Матреной: она была больна, но не считалась
инвалидом; она четверть века проработала в колхозе, но потому что не на
заводе -- не полагалось ей пенсии за себя, а добиваться можно было только за
мужа, то есть за утерю кормильца. Но мужа не было уже двенадцать лет, с
начала войны, и нелегко было теперь добыть те справки с разных мест о его
сташе и сколько он там получал. Хлопоты были -- добыть эти справки; и чтоб
написали все же, что получал он в месяц хоть рублей триста; и справку
заверить, что живет она одна и никто ей не помогает; и с года она какого; и
потом все это носить в собес; и перенашивать, исправляя, что сделано не так;
и еще носить. И узнавать -- дадут ли пенсию.
Хлопоты эти были тем затруднены, что собес от Тальнова был в двадцати
километрах к востоку, сельский совет -- в десяти километрах к западу, а
поселковый -- к северу, час ходьбы. Из канцелярии в канцелярию и гоняли ее
два месяца -- то за точкой, то за запятой.

Страницы: (25) : 123456789101112131415 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... В руках он держит
свою телогрейку, а рядом с ним лежит вещевой мешок, который он, очевидно,
подкладывает под голову. Его фамилия Еремеев.

ЕРЕМЕЕВ. Ты почему?

Валентина молчит. Испуг еще не прошел, и она смотрит на Еремеева широко
раскрытыми глазами.

Почему? Зачем кричать?

ВАЛЕНТИНА. Ой, как вы меня напугали...
ЕРЕМЕЕВ. Напугал?.. Почему напугал? Я не страшный.
ВАЛЕНТИНА. Нет, вы страшный, если неожиданно... (Улыбается.) Извините,
конечно...
ЕРЕМЕЕВ (улыбается). Зачем бояться? Зверя надо бояться, человека не
надо бояться.
ВАЛЕНТИНА. Уже не боюсь... (Снова возится с калиткой.) Помогите,
пожалуйста.

Еремеев спускается с крыльца.

Подержите мне ее... Вот так... Вдвоем они наладили калитку. Ну вот,
большое вам спасибо... Я вас разбудила?
ЕРЕМЕЕВ (кивает). Разбудила. (Кашляет.)
ВАЛЕНТИНА (поднимается на крыльцо). Как же вы здесь спали?.. Холодно
же. Да и жестко, наверно... Постучались бы.
ЕРЕМЕЕВ. Зачем стучаться? Зимой надо стучаться... Ты Афанасия знаешь?
ВАЛЕНТИНА. Афанасия?.. А вы к нему?

Еремеев быстро кивает.

Так он сейчас придет. Сюда.
ЕРЕМЕЕВ. Сюда?
ВАЛЕНТИНА. Должен прийти. Он сейчас здесь работает, чайную
ремонтирует... Да вы лучше к нему сходите. Вон их дом (показывает), два
окна... Знаете?
ЕРЕМЕЕВ. Сейчас придет - тут его подожду.
ВАЛЕНТИНА. Как хотите... (Ключом открывает дверь чайной.) Да вы
садитесь, чего зря стоять. Присаживайтесь.

В это время с громким стуком распахивается дверь на балкончике
мезонина. Валентина, которая в это мгновение заходит в помещение чайной, на
секунду замирает на пороге. На балкончике мезонина появляется Кашкина.
Прищурясь, она смотрит на улицу.
Кашкиной двадцать восемь лет, не меньше, но и не больше. Она
привлекательна. Недлинные прямые волосы, до сего момента непричесанные. Чуть
близорука и впоследствии появится в очках...

Вампилов Александр Валентинович   
«Прошлым летом в Чулимске»