На изломах

Александр Солженицын. На изломах

Двучастный рассказ

---------------------------------------------------------------------------
(c) Copyright Александр Исаевич Солженицын, 1996 г.
Источник: "Новый Мир" 1996, No 6
Рассказ публикуется с сохранением авторской орфографии и пунктуации.
---------------------------------------------------------------------------


1

Кто в тот год не голодал? Хоть отец и был начальник цеха, но не брал
ничего никогда сверх, и никого к тому не допускал. А в семье - мать,
бабушка, сестра, и Димка на 17-м году - есть-то как хочется!! Днём у станка,
ночью с товарищем с лодки рыбу ловили.
А цех у отца какой? - снаряды для "катюш". На харьковском Серпе-Молоте
доработались - прервать нельзя! - до того, что город уже горел, чуть к
немцам не попали, уезжали под бомбёжкой - и закинулись до Волги.
Война? как будто катила она к концу, фронты уходили - но что там дальше
будет? А ещё сяжок - и призыв. И уже узнав складность своего характера и ума
- на весну этого, 44-го, сдал Дмитрий экстерном сверх 9-го и за 10-й класс,
да "с отличием". И с сентября можно ринуться в институт. А куда? Добились с
другом до такой справочной брошюрки: "ВУЗы Москвы". Ох, много названий, ещё
больше - факультетов, отделений, специальностей, - а что за ними скрывается?
чёрт не разберет. И - как бы решали? и - как бы решились? - но в
Энергетическом, Шоссе Энтузиастов, прочли: "трёхразовое питание"! И это
всё перевесило. (А по себе сам намечал: юридический? исторический?) Ну,
такая в ногах легколётность - покатили!
И - приняли. Общежитие в Лефортове. Только трёхразовое - как считалось?
Щи - это уже раз, уполовник пюре из гниловатой картошки - это уже два... А
хлеба - 550 плохого. Значит: днём учись, уж там как, вечерами-ночами
грузчиками. Заплатят папиросами - иди на рынок, меняй "дукат" на картошку.
(Ну, отец помогал.)
А год двадцать шестой - уже весь заметали в армию. А год Двадцать
седьмой - качался, туда ли, сюда. Но - удержался. Да кончилась война,
оттого.
Война и кончилась - она и не кончилась. Объявил Сталин: теперь
восстанавливать! И пошла жизнь по тем же военным рельсам, только без
похоронок, а: и год, и два, и три - восстанавливать! значит - и работать, и
жить, и питаться, как если б война продолжалась. Уже был на 4-м курсе,
отложил себе 400 рублей - новые брюки купить, а тут - громыхнул слух: будет
реформа! И - кинулись люди в сберкассы, сразу две очереди, одни сдают,
другие берут, не угадаешь, как надо. И Митя Емцов - не угадал, прогорели и
брюки. Но сразу и выигрыш: ни стипендии, ни зарплаты не разделили на 10, и
карточек - больше нет. И на январскую стипендию накупали ржаного хлеба - в
обжор, да ещё и чай с сахаром.

Страницы: (29) : 123456789101112131415 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... В воздухе была какая-то особая тишина, словно там, в двух
шагах, кто-то притаился и ждал и лишь за секунду до его появления вдруг
превратился в тень и пропустил его сквозь себя.
Может быть, его ноздри улавливали слабый аромат, может быть, кожей лица
и рук он ощущал чуть заметное повышение температуры вблизи того места, где
стоял кто-то невидимый, согревая воздух своим теплом. Понять это было
невозможно. Однако, завернув за угол, он всякий раз видел лишь белые плиты
пустынного тротуара. Только однажды ему показалось, будто чья-то тень
мелькнула через лужайку, но все исчезло, прежде чем он смог вглядеться или
произнести хоть слово.
Сегодня же у поворота он так замедлил шаги, что почти остановился.
Мысленно он уже был за углом - и уловил слабый шорох. Чье-то дыхание? Или
движение воздуха, вызванное присутствием кого-то, кто очень тихо стоял и
ждал?
Он завернул за угол.
По залитому лунным светом тротуару ветер гнал осенние листья, и
казалось, что идущая навстречу девушка не переступает по плитам, а скользит
над ними, подгоняемая ветром и листвой. Слегка нагнув голову, она смотрела,
как носки ее туфель задевают кружащуюся листву. Ее тонкое матовой белизны
лицо светилось ласковым, неутолимым любопытством. Оно выражало легкое
удивление. Темные глаза так пытливо смотрели на мир, что, казалось, ничто не
могло от них ускользнуть. На ней было белое платье, оно шелестело. Монтэгу
чудилось, что он слышит каждое движение ее рук в такт шагам, что он услышал
даже тот легчайший, неуловимый для слуха звук - светлый трепет ее лица,
когда, подняв голову, она увидела вдруг, что лишь несколько шагов отделяют
ее от мужчины, стоящего посреди тротуара.
Ветви над их головами, шурша, роняли сухой дождь листьев. Девушка
остановилась. Казалось, она готова была отпрянуть назад, но вместо того она
пристально поглядела на Монтэга, и ее темные, лучистые, живые глаза так
просияли, как будто он сказал ей что-то необыкновенно хорошее. Но он знал,
что его губы произнесли лишь простое приветствие...

Рэй Брэдбери (Ray Bradbury)   
«451 градус по Фаренгейту»