Не обычай дегтем щи белить, на то сметана

Таких, как
ВПЕРЕВЁРТ, ВПРиПОРОХ (о снеге, песке), понять ДОТОНКА (во всей
тонкости), скакать ОДВУКОНЬ (то есть на одной лошади верхом, а другую
ведя для смены рядом).
Мало использовалось преображение глаголов приставками, почти от
каждого застыло лишь несколько главных форм, и нас теперь поражает
такое простое сочетание, как: он ОСТЕГНУЛСЯ (нам понятнее: он
застегнулся, попадая петлями на несоответствующие пуговицы). Мы
усвоили, что можно на-клонить, от-клонить, при-клонить, но нас
почему-то удивляет РАС-КЛОНИТЬ (ветви); приняв "уклониться", мы
чураемся УКЛОНИТЬ (кого, что).
Но больше всего блекла наша письменная речь от потери подлинного
русского СКЛАДА ("свойства языка для сочетания слов" по Далю), то есть
способа управления слов словами, их стыковки, их расположения в
обороте, интонационных переходов между ними. Эту третью беду трудно
сколько-нибудь изъяснить в тесной газетной статье, но читатель
безошибочно ощутит ее вкус, сопоставив фразы из какого-нибудь
современного литературного документа (хотя бы из статьи академика
Виноградова) с той особенной живостью, которая аукает нам почти из
каждой русской пословицы,--- аукает, намекает, как можно фразы строить,
а мы не слышим:

И на мах, да в горсти...
Репьем осеешься, не жито и взойдет.
В девках сижено --- плакано: замуж хожено --- выто.
Здравствуй женившись, да не с кем спать!
Счастье мать, счастье мачеха, счастье бешеный волк.

Если возьмет верх подлинно русский склад, то и многие иностранные
слова обживутся в нем, как свои, и будут запросто держаться, очень
легко. И наоборот, предупреждал Даль, "в нерусском обороте речи у
слова нашего не только отымаются руки и ноги, а отымается язык: он
коснеет и немеет".
Так что самый придирчивый отбор русских слов --- это еще далеко не
русская речь. Много важней русский СКЛАД --- русское построение фразы.
Однако замечательно --- и обнадеживает нас!--- то, что все указанные
пороки, сильно поразив письменную речь, гораздо меньше отразились на
устной (тем меньше, чем меньше были говорящие воспитаны на дурной
письменной). Это дает нам еще не оскудевший источник напоить,
освежить, воскресить наши строки. (Да только и склад, и грамматическая
свобода устной речи тоже годны не всякие, здесь-то и нужен вкус да
вкус!)
Оговоримся, что словарный запас устной речи, хотя и переполняется
множеством терминов науки и техники и преходящим жаргоном, он тоже
скудеет; приметим за собой, что мы выражаемся малым числом все
повторяющихся слов. Так в убыстренный век разговорный словарный запас
общества становится (не считая терминов) клином, сужающимся во
времени. Это тревожно. Нам бы суметь обернуть клин, перекинуть узкую
часть назад, а вперед он пусть расширяется.

Страницы: (4) : 1234

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Монмартр
тускл, приземлен, беспризорен, откровенно
порочен, продажен, вульгарен. Он скорее
отталкивающ, нежели привлекателен, но, как и сам
порок, заразительно отталкивающ. Он -- прибежище
населенных почти без исключения проститутками,
сутенерами, ворами и шулерами маленьких баров,
которые, даже если вы прекрасно осведомлены о их
существовании, в назначенный срок втянут вас
внутрь хищными щупальцами, чтобы сделать вас
своей очередной жертвой. На узких улочках,
протянувшихся вдоль бульвара, гнездятся отели,
самый вид которых столь зловещ, что вызывает у
вас дрожь; и тем не менее рано или поздно
наверняка придет день, когда вы проведете в одном
из них .ночь, а может и неделю, а может и месяц.
Может статься, вы так привяжетесь к этим местам,
что, однажды проснувшись, обнаружите, что вся
ваша жизнь неприметно потекла в другую сторону и
то, что казалось вам грязным, постыдным, убогим,
вдруг предстанет нежным, дорогим,
зачаровывающим. Этим тайным очарованием
Монмартр в огромной мере обязан, как я
подозреваю, процветающей на его тротуарах
неприкрытой торговле сексом. Секс (в особенности,
когда он поставлен на ком-




314




мерческие рельсы) отнюдь не
романтичен; однако он испускает острый и
ностальгический аромат, в конечном счете
несравненно более волнующий и соблазнительный,
нежели сияющая всеми рекламными огнями Веселая
Белая Дорога. Ведь было бы нелепостью отрицать то
самоочевидное обстоятельство, что сексуальная
жизнь наиболее интенсивна при неярком,
рассеянном освещении; ее естественная среда --
полумрак, а не слепящее свечение неоновых трубок.



На углу Плас Клиши нашло себе место
"Кафе Веплер", на долгое время оно-то и
сделалось излюбленным пунктом моего обитания. За
его столиками, в зале и на террасе, я просиживал
часами в любую пору суток и в любую погоду. Я знал
его наизусть, как книгу. Лица его официантов,
метрдотелей, кассиров, шлюх, завсегдатаев, даже
туалетных работников навсегда отложились в моей
памяти, как иллюстрации в книге, которую
перечитываешь каждый день...

Миллер Валентин Генри   
«Тихие дни в Клиши»