Один день Ивана Денисовича

Никак не годилось с утра мочить валенки. А и переобуться не во что,
хоть и в барак побеги. Разных порядков с обувью нагляделся Шухов за восемь
лет сидки: бывало, и вовсе без валенок зиму перехаживали, бывало, и ботинок
тех не видали, только лапти да ЧТЗ (из резины обутка, след автомобильный).
Теперь вроде с обувью подналадилось: в октябре получил Шухов (а почему
получил -- с помбригадиром вместе в каптерку увязался) ботинки дюжие,
твердоносые, с простором на две теплых портянки. С неделю ходил как
именинник, все новенькими каблучками постукивал. А в декабре валенки
подоспели -- житуха, умирать не надо. Так какой-то черт в бухгалтерии
начальнику нашептал: валенки, мол, пусть получают, а ботинки сдадут. Мол,
непорядок -- чтобы зэк две пары имел сразу. И пришлось Шухову выбирать: или
в ботинках всю зиму навылет, или в валенках, хошь бы и в оттепель, а ботинки
отдай. БерЈг, солидолом умягчал, ботинки новехонькие, ах! -- ничего так
жалко не было за восемь лет, как этих ботинков. В одну кучу скинули, весной
уж твои не будут. Точно, как лошадей в колхоз сгоняли.
Сейчас Шухов так догадался: проворно вылез из валенок, составил их в
угол, скинул туда портянки (ложка звякнула на пол; как быстро ни снаряжался
в карцер, а ложку не забыл) и босиком, щедро разливая тряпкой воду, ринулся
под валенки к надзирателям.
-- Ты! гад! потише! -- спохватился один, подбирая ноги на стул.
-- Рис? Рис по другой норме идет, с рисом ты не равняй!
-- Да ты сколько воды набираешь, дурак? Кто ж так моет?
-- Гражданин начальник! А иначе его не вымоешь. Въелась грязь-то...
-- Ты хоть видал когда, как твоя баба полы мыла, чушка?
Шухов распрямился, держа в руке тряпку со стекающей водой. Он улыбнулся
простодушно, показывая недостаток зубов, прореженных цингой в Усть-Ижме в
сорок третьем году, когда он доходил. Так доходил, что кровавым поносом
начисто его проносило, истощенный желудок ничего принимать не хотел. А
теперь только шепелявенье от того времени и осталось.
-- От бабы меня, гражданин начальник, в сорок первом году отставили. Не
упомню, какая она и баба.
-- Та'к вот они моют... Ничего, падлы, делать не умеют и не хотят.
Хлеба того не стоят, что им дают. Дерьмом бы их кормить.
-- Да на хрена' его и мыть каждый день? Сырость не переводится. Ты вот
что, слышь, восемьсот пятьдесят четвертый! Ты легонько протри, чтоб только
мокровато было, и вали отсюда.
-- Рис! ПшЈнку с рисом ты не равняй!
Шухов бойко управлялся.
Работа -- она как палка, конца в ней два: для людей делаешь -- качество
дай, для начальника делаешь -- дай показуху.
А иначе б давно все подохли, дело известное.
Шухов протер доски пола, чтобы пятен сухих не осталось, тряпку
невыжатую бросил за печку, у порога свои валенки натянул, выплеснул воду на
дорожку, где ходило начальство, -- и наискось, мимо бани, мимо темного
охолодавшего здания клуба, наддал к столовой.

Страницы: (76) : 123456789101112131415 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Большой спор о Киплинге разгорелся после того, как прозвучало одно
авторитетное литературное мнение, в силу которого все это в Киплинге за
давностью лет следует расценивать как-нибудь иначе или же вовсе не
замечать.
Действительно, дети этого не замечают. Но даже чудесные сказки,
перечитанные зрелым взглядом, подтверждают, насколько Киплинг в принципе
везде остается верен себе, учит все тому же - уважать право сильного и
получать пинки не рассуждая. Вот почему, когда влиятельный литературный
авторитет попробовал Киплинга в этом плане просто обелить, ему сразу
возразили: "Простите, но мы тоже читали Киплинга. Не нужно нам говорить,
будто жестокость изображает он с позиции беспристрастного наблюдателя.
Давайте лучше разберемся, почему, несмотря на всю демагогическую браваду,
он все-таки не забыт и сохраняет серьезное значение".


xxx

Редьярд Киплинг (1865 - 1936) родился в Индии, в Бомбее, в районе
старого вокзала. Его отец Джон Локвуд Киплинг, художник, руководил там
школой прикладного искусства. Такие школы разбросаны по всей Индии:
изделия художественного ремесла - широко распространенный предмет
индийской торговли, внутренней и на вывоз, национальная промышленность
своего рода. То было единственное производство, которое англичане решили
поощрять в индийских колониях. Вот почему помимо чиновников и солдат среди
колонизаторов оказался и художник. Но ведь это искусство традиционно,
почему же надо было индийцев учить? Нет ясного ответа на этот вопрос, как
нет ясности в ответе на куда более общий вопрос: почему англичане
чувствовали себя в Индии полновластными хозяевами?
Колонизацию Индии начали португальцы, которые в числе первых стали
осваивать и так называемую Западную Индию - Америку...

Киплинг Редьярд (Kipling Rudyard)   
«От моря до моря»