Один день Ивана Денисовича

-- Да-е-мо'! -- Павло кричит.
Принесли ящик. Вычерпали и его, сколько было жидкого, а уж по стенкам
схватился -- выцарапывай сами! Нарастет коростой -- вам же таскать
вверх-вниз. Отваливай! Следующий!
Шухов и другие каменщики перестали чувствовать мороз. От быстрой
захватчивой работы прошел по ним сперва первый жарок -- тот жарок, от
которого под бушлатом, под телогрейкой, под верхней и нижней рубахами
мокреет. Но они ни на миг не останавливались и гнали кладку дальше и дальше.
И часом спустя пробил их второй жарок -- тот, от которого пот высыхает. В
ноги их мороз не брал, это главное, а остальное ничто, ни ветерок легкий,
потягивающий -- не могли их мыслей отвлечь от кладки. Только Клевшин нога об
ногу постукивал: у него, бессчастного, сорок шестой размер, валенки ему
подобрали от разных пар, тесноватые.
Бригадир от поры до поры крикнет: "Раство-ору!" И Шухов свое:
"Раство-ору!" Кто работу крепко тянет, тот над соседями тоже вроде бригадира
становится. Шухову надо не отстать от той пары, он сейчас и брата родного по
трапу с носилками загонял бы.
Буйновский сперва, с обеда, с Фетюковым вместе раствор носил. По трапу
и круто, и оступчиво, не очень он тянул поначалу, Шухов его подгонял
легонько:
-- Кавторанг, побыстрей! Кавторанг, шлакоблоков!
Только с каждыми носилками кавторанг становился расторопнее, а Фетюков
все ленивее: идет, сучье вымя, носилки наклонит и раствор выхлюпывает, чтоб
легче нести.
Костыльнул его Шухов в спину разок:
-- У, гадская кровь! А директором был -- небось с рабочих требовал ?
-- Бригадир! -- кричит кавторанг. -- Поставь меня с человеком! Не буду
я с этим м...ком носить!
Переставил бригадир: Фетюкова шлакоблоки снизу на подмости кидать, да
так поставил, чтоб отдельно считать, сколько он шлакоблоков вскинет, а
Алешку баптиста -- с кавторангом. Алешка -- тихий, над ним не командует
только кто не хочет.
-- Аврал, салага! -- ему кавторанг внушает. -- Видишь, кладка пошла!
Улыбается Алешка уступчиво:
-- Если нужно быстрей -- давайте быстрей. Как вы скажете.
И потопали вниз.
Смирный -- в бригаде клад.
Кому-то вниз бригадир кричит. Оказывается, еще одна машина со
шлакоблоками подошла. То полгода ни одной не было, то как прорвало их. Пока
и работать, что шлакоблоки возят. Первый день. А потом простой будет, не
разгонишься.
И еще вниз ругается бригадир. Что-то о подъемнике. И узнать Шухову
хочется, и некогда: стену выравнивает. Подошли подносчики, рассказали:
пришел монтер на подъемнике мотор исправлять и с ним прораб по
электроработам, вольный.
Монтер копается, прораб смотрит.
Это -- как положено: один работает, один смотрит.
Сейчас бы исправили подъемник -- можно б и шлакоблоки им подымать, и
раствор.

Страницы: (76) :  <<  ... 35363738394041424344454647484950 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...


7



Явись над Елеоном
И правде наших мест!
Горстьми златых затонов
Мы окропим твой крест.

Холмы поют о чуде,
Про рай звенит песок.
О верю, верю - будет
Телиться твой восток!

В моря овса и гречи
Он кинет нам телка...
Но долог срок до встречи,
А гибель так близка!

Уйми ты ржанье бури
И топ громов уйми?
Пролей ведро лазури
На ветхое деньми!

И дай дочерпать волю
Медведицей и сном,
Чтоб вытекшей душою
Удобрить чернозем...





____________________________________________





Есенин Сергей Александрович


Русь бесприютная

Товарищи, сегодня в горе я,
Проснулась боль
В угасшем скандалисте!
Мне вспомнилась
Печальная история -
История об Оливере Твисте.

Мы все по-разному
Судьбой своей оплаканы.
Кто крепость знал,
Кому Сибирь знакома.
Знать, потому теперь
Попы и дьяконы
О здравье молятся
Всех членов Совнаркома.

И потому крестьянин
С водки штофа,
Рассказывая сродникам своим,
Глядит на Маркса,
Как на Саваофа,
Пуская Ленину
В глаза табачный дым.

Ирония судьбы!
Мы все отропщены.
Над старым твердо
Вставлен крепкий кол.
Но все ж у нас
Монашеские общины
С "аминем" ставят
Каждый протокол.

И говорят,
Забыв о днях опасных:
"Уж как мы их...
Не в пух, а прямо в прах...
Пятнадцать штук я сам
Зарезал красных,
Да столько ж каждый,
Всякий наш монах".

Россия-мать!
Прости меня,
Прости!
Но эту дикость, подлую и злую,
Я на своем недлительном пути
Не приголублю
И не поцелую...

Есенин Сергей Александрович   
«ПОЭМЫ (часть 2)»