Один день Ивана Денисовича

А этих и натаскивают, да без толку.
Прошлую зиму в этом лагере сушилок вовсе не было, обувь на ночь у всех
в бараке оставалась -- так вторую, и третью, и четвертую проверку на улицу
выгоняли. Уж не одевались, а так, в одеяла укутанные выходили. С этого года
сушилки построили, не на всех, но через два дня на третий каждой бригаде
выпадает валенки сушить. Так теперь вторые разы стали считать в бараках: из
одной половины в другую перегоняют.
Шухов вбежал хоть и не первый, но с первого глаз не спуская. Добежал до
Цезаревой койки, сел. Сорвал с себя валенки, взлез на вагонку близ печки и
оттуда валенки свои на печку уставил. Тут -- кто раньше займет. И -- назад,
к Цезаревой койке. Сидит, ноги поджав, одним глазом смотрит, чтобы Цезарев
мешок из-под изголовья не дернули, другим, -- чтоб валенки его не спихнули,
кто печку штурмует.
-- Эй! -- крикнуть пришлось, -- ты! рыжий! А валенком в рожу если? Свои
ставь, чужих не трог!
Сыпят, сыпят в барак зэки. В 20-й бригаде кричат:
-- Сдавай валенки!
Сейчас их с валенками из барака выпустят, барак запрут. А потом бегать
будут:
-- Гражданин начальник! Пустите в барак!
А надзиратели сойдутся в штабном -- и по дощечкам своим бухгалтерию
сводить, убежал ли кто или все на месте.
Ну, Шухову сегодня до этого дела нет. Вот и Цезарь к себе меж вагонками
ныряет.
-- Спасибо, Иван Денисыч!
Шухов кивнул и, как белка, быстро залез наверх. Можно двухсотграммовку
доедать, можно вторую папиросу курнуть, можно и спать.
Только от хорошего дня развеселился Шухов, даже и спать вроде не
хочется.
Стелиться Шухову дело простое: одеяльце черноватенькое с матраса
содрать, лечь на матрас (на простыне Шухов не спал, должно, с сорок первого
года, как из дому; ему чудно даже, зачем бабы простынями занимаются, стирка
лишняя), голову -- на подушку стружчатую, ноги -- в телогрейку, сверх одеяла
-- бушлат; и: слава тебе, Господи, еще один день прошел!
Спасибо, что не в карцере спать, здесь-то еще можно.
Шухов лег головой к окну, а Алешка на той же вагонке, через ребро доски
от Шухова, -- обратно головой, чтоб ему от лампочки свет доходил. Евангелие
опять читает.
Лампочка от них не так далеко, можно читать и шить даже можно.
Услышал Алешка, как Шухов вслух Бога похвалил, и обернулся.
-- Ведь вот, Иван Денисович, душа-то ваша просится Богу молиться.
Почему ж вы ей воли не даете, а?
Покосился Шухов на Алешку. Глаза, как свечки две, теплятся. Вздохнул.
-- Потому, Алешка, что молитвы те, как заявления, или не доходят, или
"в жалобе отказать".
Перед штабным бараком есть такие ящичка четыре, опечатанные, раз в
месяц их уполномоченный опоражнивает. Многие в те ящички заявления кидают.
Ждут, время считают: вот через два месяца, вот через месяц ответ придет.

Страницы: (76) :  <<  ... 656667686970717273747576

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

Осе
(усмехаясь)

Угу.

Пер Гюнт

Он топтался на снегу,
Мордой тыкался в каменья,
Мох щипал, а ветер был
Злой...

Осе
(по-прежнему)

Дал боже пустельгу!

Пер Гюнт

Тут копыта заскрипели,
Я дыханье затаил
И гляжу - рога ветвятся.
Стал к нему я пробираться
И оленя, право слово,
Увидал в кустах такого,
Что в округе с юных дней
Не видала ты стройней.

Осе

Где уж!

Пер Гюнт

Я курок спустил,
Зверь упал...

Ибсен Генрик Юхан (Ibsen Henrik Johan)   
«Пер Гюнт»