Случай на станции Кочетовка

И опять пожуркивала
вода из трубы.
Очень симпатичная, душу растворяющая улыбка была у этого небритого
чудака. Он и стрижен не был наголо. Короткие и негустые, но покрывали
его крупную голову мягкие волосы, сероватые от искорок седины.
Не был он похож ни на бойца, ни на гражданского.
- Вот,- держал он в руке приготовленную бумажку.- Вот моя...
- Сейчас, сейчас.- Зотов взял его бумажку, не глядя.- Вы...
присядьте. Вот на этот стул можете.- Но ещё взглянув на его шутовской
кафтан, вернулся к столу, шифровку и ведомости собрал, запер в сейф,
тогда кивнул Дыгину и вышел с ним к военному диспетчеру.
Она что-то доказывала по телефону, а тётя Фрося, на корточках присев
к печи, обсушивалась. Зотов подошёл к Подшебякиной и взял её за
руку - за ту, которая держала трубку.
- Валюта...
Девушка обернулась живо и посмотрела на него с игринкой - так,
показалось ей, ласково он её взял и держал за руку. Но ещё кончила в
телефон:
- А тысяча второй на проход идёт, у нас к нему ничего. На тамбовскую
забирай его, Петрович!..
- Валечка! Пошли быстренько тётю Фросю или переписать, или прямо
сцепщикам показать эти четыре вагона, вот младший сержант с ней пойдёт,
и пусть диспетчер их отцепит и отсунет куда-нибудь с прохода до утра.
Тётя Фрося с корточек, как сидела, большим суровым лицом обернулась
на лейтенанта и сдвинула губу.
- Хорошо, Василь Васильич, - улыбнулась Валя. Она без надобности так
и держала руку с трубкой, пока он не снял своих пальцев. - Пошлю сейчас.
- А состав тот - с первым же паровозом отправлять. Постарайся.
- Хорошо, Василь Васильич,- радостно улыбнулась Валя.
- Ну, всё! - объявил лейтенант Дыгину.
Тётя Фрося вздохнула, как кузнечный мех, крякнула и распрямилась.
Дыгин молча поднял руку к виску и подержал так. Лопоухий он был от
распущенного шлема, и ничего в нём не было военного.
- Только мобилизован? Из рабочих, небось?
- Да. - Дыгин твёрдо благодарно смотрел на лейтенанта.
- Треугольничек-то привинти, - указал ему Зотов на пустую петлицу.
- Нету. Сломался.
- И шлем или уж застегни, или закати, понял?
- Куда закатывать? - огрызнулась тётя Фрося уже в плаще. - Там
дряпнЯ заворачивает! Пошли, милок!
- Ну, ладно, счастливого! Завтра тут другой будет лейтенант, ты на
него нажимай, чтоб отправлял.
Зотов вернулся к себе, притворил дверь. Он и сам четыре месяца назад
понятия не имел, как затягивать пояс, а поднимать руку для отдачи
приветствия казалось ему особенно нелепо и смешно.
При входе Зотова посетитель не встал со стула полностью, но сделал
движение, изъявлявшее готовность встать, если нужно. Вещмешок теперь
лежал на полу, и мелко-рябое кепи покрывало его.
- Сидите, сидите. - Зотов сел за стол. - Ну, так что?
Он развернул бумажку.

Страницы: (36) :  <<  ... 16171819202122232425262728293031 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

21 сентября 1898


VI

Мрак. Один я. Тревожит мой слух тишина.
Всё уснуло, да мне-то не спится.
Я хотел бы уснуть, да уж очень темна
Эта ночь, - и луна не сребрится.
Думы всё неотвязно тревожат мой сон.
Вспоминаю я прошлые ночи:
Мрак неясный... По лесу разносится звон...
Как сияют прекрасные очи!..
Дальше, дальше... Как холодно! Лед на Неве,
Открываются двери на стужу...
Что такое проснулось в моей голове?
Что за тайна всплывает наружу?..
Нет, не тайна: одна неугасшая страсть...
Но страстям я не стану молиться!
Пред другой на колени готов я упасть!..
Эх, уснул бы... да что-то не спится.

18 ноября 1898


VII

Немало времени прошло уже с тех пор:
Ты взглянешь на меня с безвестной тихой думой,
Я всё по-прежнему безжизненный актер,
Влачащий муки детские угрюмо.

Ты всё по-прежнему прекрасна и чиста,
Ты всё не видишь, - я сильнее стражду,
О, как мне хочется, чтоб Ты, о, Красота,
Узнала то, чего я страстно жажду!

И как мне хочется поплакать близ Тебя,
Как малому ребенку в колыбели!
Так чисто, так приветливо любя,
Мы слова вымолвить друг другу не успели!..

Да, я измученный, усталый соловей,
Пресеклись звуки, песня оборвалась,
Но с ясною гармонией Твоей
Моя душа больная не рассталась.

Теперь Тебе и говорить и петь,
Я буду слушать, плакать неутешно,
Ты сердце-то ведь можешь пожалеть?
О, оправдай, когда Ты так безгрешна!

Когда и Ты, одна моя мечта,
Не дашь мне выплакать давнишние страданья,
Я буду знать, что в мире красота
Всегда нема и нет в ней состраданья!

Декабрь 1898



ЗА ГРАНЬЮ ПРОШЛЫХ ДНЕЙ

Стихи, напечатанные в этой книжке, относятся к 1898-1903 годам. Многие
из них переделаны впоследствии, так что их нельзя отнести ни к этому
раннему, ни к более позднему времени. Потому они не входят в первый том моих
"Стихотворений"...

Блок Александр Александрович   
«Стихотворения 1897-1903 гг, не вошедшие в основное собрание»