Случай на станции Кочетовка

Но из чёрного раструба
безнадёжно выползали вяземское и волоколамское направления и клешнили
сердце: а не сдадут ли ещё и Москву? Не только вслух (вслух спросить
было опасно), но самого себя Зотов боялся так спросить - всё время об
этом думал и старался не думать.
Однако тёмный этот вопрос ещё был не последним. Сдать Москву ещё
была не вся беда. Москву сдавали и Наполеону. Жгло другое: а - потом
что? А если - до Урала?..
Вася Зотов преступлением считал в себе даже пробегание этих дрожащих
мыслей. Это была хула, это было оскорбление всемогущему, всезнающему
Отцу и Учителю, который всегда на месте, всё предвидит, примет все меры
и не допустит.
Но приезжали из Москвы железнодорожники, кто побывал там в середине
октября, и рассказывали какие-то чудовищно-немыслимые вещи о бегстве
заводских директоров, о разгроме где-то каких-то касс или магазинов - и
молчаливая мука, опять сжимала сердце лейтенанта Зотова.
Недавно, по дороге сюда, Зотов прожил два дня в командирском
резерве. Там был самодеятельный вечер, и один худощавый бледнолицый
лейтенант с распадающимися волосами прочёл свои стихи, никем не
проверенные, откровенные. Вася сразу даже не думал, что запомнил, а
потом всплыли в нём оттуда строчки. И теперь, шёл ли он по Кочетовке,
ехал ли поездом в главную комендатуру Мичуринска или телегой в
прикреплённый сельсовет, где ему поручено было вести военное обучение
пацанов и инвалидов, - Зотов повторял и перебирал эти слова, как свои:

Наши сёла в огне и в дыму города...
И сверлит и сверлит в исступленьи
Мысль одна: да когда же? когда же?! когда
Остановим мы их наступленье?!

И еще так, кажется, было:

Если Ленина дело падёт в эти дни -
Для чего мне останется жить?

Тоже и Зотов совсем не хотел уцелеть с тех пор, как началась война.
Его маленькая жизнь значила лишь - сколько он сможет помочь Революции.
Но как ни просился он на первую линию огня - присох в линейной
комендатуре.
Уцелеть для себя - не имело смысла. Уцелеть для жены, для будущего
ребёнка - и то было не непременно. Но если бы немцы дошли до Байкала, а
Зотов чудом бы ещё был жив, - он знал, что ушёл бы пешком через Кяхту в
Китай, или в Индию, или за океан - но для того только ушёл бы, чтобы там
влиться в какие-то окрепшие части и вернуться с оружием в СССР и в
Европу.
Так он стоял в сумерках под лив, хлёст, толчки ветра за окнами и,
сжавшись, повторял стихи того лейтенанта.
Чем гуще в комнате темнело, тем ясней калилась вишнёво-нагретая
дверца печи и падал жёлтый рассеянный снопик через остеклённую шибку
двери из соседней комнаты, где дежурный военный диспетчер по линии НКПС
сидела уже при свете.

Страницы: (36) : 123456789101112131415 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... И это ставят в вину ему же.

-----

Инженерская жена: "Ах, это, право, очень мило. - Что ж, эти люди
слушаются вас?" (А у него - тайный, унижающий его, сговор со старшим
мастером.) - "Не правда ли, у вас есть теперь свой отомобиль? И вы можете
делать все, что хотите?" (А он - черный от грязи, по ночам не спит.)
Не хватает матерьялов; рабочие ропщут; пьянство; дело стало; его
разбирает охота бросить все. Подвертывается дамочка, с которой можно весело
провести время.
Еще - приходит некто бородатый и темный - приставать с "белой
березкой", Святой Русью и прочим и прочим. Говорит набожно и книжно.
Подвертывается - спекулировать.
Все это - мщение подземных сил, уже потревоженных. _Борьба_: их надо
усмирить и обратить на добро людям. Но он-то, из первых, слабый,
сентиментально воспитанный, сам еще плохо "_различает добро и зло_". И
вынести непосильное бремя помогает ему, хотя и поседевшему, одно только
упрямство, скука, "много-знание" (ни на что, ни на какие соблазны не идет
или идет только полшага, ненадолго уступая: это и есть в нем РУССКОЕ:
русский "лентяй", а сделал громадное дело, черт знает для чего; сделал не
для себя, а для кого - сам не знал).
Муж инженерши говорит, _как бы между прочим_: "Дело ваше плохо ладится,
я вижу; тут надо практика: знаете, некто Кацнеленсон купил бы у вас это
дело, хорошо бы заплатил вам за него. Разумеется, поручил бы купить
подставному лицу (черта оседлости...)"

1913 - 1915-1916


КОММЕНТАРИИ

. Публикуемый здесь текст объединяет наброски,
оставленные Блоком в дневнике 1913 года и записных книжках 1915-1916 годов...

Блок Александр Александрович   
«Нелепый человек»