Случай на станции Кочетовка

- Курю, - сознался Игорь Дементьевич, и лицо его озарилось
предвкушением. Он приподнялся, наклонился над пачкой, но не стал сразу
сворачивать, а сперва просто набрал в себя табачного духу и, кажется,
чуть простонал. Потом прочёл название табака, покрутил головой:
- Армянский...
Свернул толстую папиросу, склеил языком, и тут же Вася поджёг ему
спичку.
- А в ватных одеялах - там никто не курит? - осведомился Зотов.
- Я не заметил,- уже блаженно откинулся Игорь Дементьевич.
- Наверно, не было ни у кого.
Он курил с прищуренными глазами.
- А что вы упомянули о тридцать седьмом? - только спросил он.
- Ну, вы же помните обстановку тех лет! - горячо рассказывал. Вася.
- Идёт испанская война! Фашисты - в Университетском городке.
Интербригада! Гвадалахара, Харама, Теруэль! Разве усидишь? Мы требуем,
чтобы нас учили испанскому языку - нет, учат немецкому. Я достаю
учебник, словарь, запускаю зачёты, экзамены - учу испанский. Я чувствую
по всей ситуации, что мы там участвуем, да революционная совесть не
позволит нам остаться в стороне! Но в газетах ничего такого нет. Как же
мне туда попасть? Очевидно, что просто бежать в Одессу и садиться на
корабль - это мальчишество, да и пограничники. И вот я - к начальнику
четвёртой части военкомата, третьей части, второй части, первой части:
пошлите меня в Испанию! Смеются: ты с ума сошёл, там никого наших нет,
что ты будешь делать?.. Вы знаете, я вижу, как вы любите курить,
забирайте-ка эту пачку всю себе! Я всё равно для угощения держу. И на
квартире ещё есть. Нет уж, пожалуйста, положите её в вещмешок, завяжите,
тогда поверю!.. Табачок теперь - "проходное свидетельство", пригодится
вам в пути... Да, и вдруг, понимаете, читаю в "Красной звезде", а я все
газеты сплошь читал, цитируют французского журналиста, который, между
прочим, пишет: "Германия и СССР рассматривают Испанию как опытный
полигон". А я - дотошный. Выпросил в библиотеке этот номер, подождал ещё
дня три, не будет ли редакционного опровержения. Его нет. Тогда иду к
самому военкому и говорю: "Вот, читайте. Опровержения не последовало,
значит, факт, что мы там воюем. Прошу послать меня в Испанию простым
стрелком!" А военком как хлопнет по столу: "Вы - не провоцируйте меня!
Кто вас подослал? Надо будет - позовём. Кру-гом!"
И Вася сердечно рассмеялся, вспоминая. Смеховые бороздки опять легли
по его лицу. Очень непринуждённо ему стало с этим артистом и хотелось
рассказать ещё о приезде испанских моряков, и как он держал к ним
ответную речь по-испански, и расспросить, что и как было в окружении,
вообще поговорить о ходе войны с развитым, умным человеком.
Но Подшебякина приоткрыла дверь:
- Василь Васильич! Диспетчер спрашивает: у вас есть что-нибудь к
семьсот девяносто четвёртому? А то мы его на проход пустим.

Страницы: (36) :  <<  ... 2324252627282930313233343536

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... У меня не было бы ни минуты
душевного покоя, если бы он остался без вашего попечения и влияния. Я
поговорю с ним перед отъездом о его поведении, а вы, надеюсь, также не
откажетесь серьезно поговорить с ним. Неправда ли?
- Конечно, с величайшим удовольствием, - смущенно ответил доктор,
чувствуя себя неловко перед изящной собеседницей. - Пусть он остается
здесь до тех пор, пока вам будет угодно. Но (тут к доктору вернулось его
обычное самообладание) вам следует с особенной настойчивостью внушить ему,
как важно для него серьезно заниматься в настоящее время, которое является
в известной степени поворотным пунктом в его судьбе. Ему уже почти
семнадцать лет, а у него так мало склонности к учению, что я сильно
сомневаюсь, в состоянии ли он будет выдержать нужные для поступления в
университет экзамены. Вы ведь, вероятно, хотели бы, чтобы он получил
высшее образование, прежде чем избрать себе определенную профессию в
жизни?
- Да, конечно, - нерешительно ответила дама, очевидно, только
механически подтверждая слова доктора. - Какую профессию вы посоветовали
бы для него? - спросила она. - Вы гораздо больше меня понимаете в этих
делах.
- Как вам сказать... - пробормотал доктор Монкриф в затруднении. - Это
будет зависеть от его собственных желаний и склонностей...
- Нет, нет, что вы! - с живостью перебила она. - Разве он понимает
что-нибудь в жизни, бедный мальчик? Его желания будут, наверное, нелепы и
вздорны. Вероятно, он захочет, подобно мне, пойти на сцену.
- А разве вы стали бы противиться этому?
- Самым решительным образом. Надеюсь, что эта мысль еще не приходила
ему в голову.
- Да, он, по крайней мере, никогда не говорит об этом. В нем до сих пор
проявляется так мало склонности к какой-нибудь определенной профессии,
что, мне думается, его выбор будет определен волей или влиянием родителей.
Я, конечно, не знаю, насколько сильно это влияние. Но воздействие родных
вообще важнее всего, особенно в тех случаях, когда дети, как ваш сын,
например, не обнаруживают с своей стороны никаких определенных
склонностей...

Шоу, Джордж Бернард (Shaw, George Bernard)   
«Карьера одного борца»