Архипелаг ГУЛаг. Том 1 (части 1-я и 2-я)

З-в -- еще моложе, чем
выглядит, ему в этом году только исполнится тридцать шесть ("если не
расстреляют), а еще удивительней: никакой он не генерал, даже не полковник и
вообще не военный а -- инженер!
Инженер?! Мне пришлось воспитываться как раз в инженерной среде, и я
хорошо помню инженеров двадцатых годов: этот открыто светяшийся интеллект,
этот свободный и необидный юмор, эта легкость и широта мысли,
непринужденность переключения из одной инженерной области в другую, и вообще
от техники -- к обществу, к искусству. Затем -- эту воспитанность, тонкость
вкусов; хорошую речь, плавно согласованную и без сорных словечек; у одного
-- немножко музицирование; у другого -- немножко живопись; и всегда у всех
-- духовная печать на лице.
С начала 30-х годов я утерял связь с этой средой. Потом -- война. И вот
передо мной стоял -- инженер. Из тех, кто пришел на смену уничтоженным.
В одном превосходстве ему было нельзя отказать: он был гораздо сильнее,
нутрянее т е х. Он сохранил крепость плеч и рук, хотя они давно ему были не
нужны. Освобожденный от тягомотины вежливости, он взглядывал круто, говорил
неоспоримо, даже не ожидая, что могут быть возражения. Он и вырос иначе, чем
т е, и работал иначе.
Отец его пахал землю в самом полном и настоящем смысле. Леня З-в был из
растрепанных темных крестьянских мальчишек, о гибели чьих талантов
сокрушались и Белинский и Толстой. Ломоносовым он не был и сам бы в Академию
не пришел, но талантлив -- а пахать бы землю и ему, если б не революция, и
зажиточным бы был, потому что живой, толковый, может вышел бы и в купчишки.
По советскому времени он пошел в комсомол, и это его комсомольство,
опережая другие таланты, вырвало из безвестности, из низости, из деревни,
пронесло ракетой через рабфак и подняло в Промышленную Академию. Он попал
туда в 1922 году -- ну как раз когда гнали стадами в ГУЛаг т е х инженеров.
Надо было срочно выращивать своих -- сознательных, преданных, стопроцентных,
и не так даже делающих самое дело, как -- воротил производства, собственно
-- советских бизнесменов. Такой был момент, что знаменитые командные высоты
над еще несозданной промышленностью -- пустовали. И судьба его набора была
-- занять их.
Жизнь З-ва стала -- цепь успехов, гирляндой накручиваемая к вершине.
Эти изнурительные годы -- с 1929-го по 1933-й, когда гражданская война в
стране велась не тачанками, а овчарками, когда вереницы умирающих с голоду
плелись к железнодорожным станциям в надежде уехать в город, где колосится
хлеб, но билетов им не давали, и уехать они не умели -- и покорным
зипунно-лапотным человеческим повалом умирали под заборами станций, -- в это
время З-в не только не знал, что хлеб горожанам выдаЈтся по карточкам, но
имел студенческую стипендию в девятьсот рублей (чернорабочий получал тогда
шестьдесят).

Страницы: (395) :  <<  ... 121122123124125126127128129130131132133134135136 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Што у нас есть? Солома, плетень да навоз. А
сказано, что бедность -- болезнь и непорядок, а не норма.
-- Ну и што ж?-- спрашивали мужики.-- А как же иначе? Дюже
ты умен стал...
Но Жмых имел голову и стал делать в своей избе особую
машину, мешая бабьему хозяйству. Машина та должна работать
песком -- кружиться без останову и без добавки песка, которого
требовалось одно ведро.
Делал он ее с полгода, а может, и больше.
-- Ну как, Жмых?-- спрашивали мужики в окно.-- Закружилась
машина? Покажь тогда.
-- Уйди, бродяга!-- отвечал истомленный Жмых.-- Это тебе не
пахота -- тут техническое дело.
Наконец Жмых сдался.
-- Што ж, аль песок слаб?-- спрашивали соседи.
-- Нет, в песке большая сила,-- говорил Жмых,-- только ума
во мне не хватает: учен дешево и рожден не по медицине.
-- Вот оно што.. .-- говорили соседи и уважительно глядели
на Жмыха.
-- А вы думали -- что!-- уставился на них Жмых.-- Эх вы,
мелкие собственники!

x x x

Тогда Жмых взялся на сочливые луга. И действительно --
пора. Избыток народа из нашего села каждый год уходил на шахты,
а скот уменьшался, потому что кормов не было. Где было сладкое
разнотравье -- одна жесткая осока пошла. Болото загоняло наше
Гожево в гроб.
То и взяло Жмыха за сердце.
Поехал он в город, привез оттуда устав мелиоративного
товарищества и сказал обществу, что нужно канавы по лугу
копать, а самую Лесную Скважинку чистить сквозь.
Мужики поломались, но потом учредили из самих себя то
мелиоративное товарищество. Назвали товарищество "Альфа и
Омега", как было указано в примере при уставе.
Но никто не знал, что такое -- "Альфа и Омега".
-- И так тяжко придется -- дернину рыть и по пузо
копаться,-- говорили мужики,-- а тут Альфия. А может, она слово
какое законное, мы вникнуть не можем, и зря отвечать придется.
Поехал опять Жмых слова те узнавать. Узнал: "Начало и
Конец"-- оказались.
-- А чему начало и чему конец -- неизвестно,-- сказали
гожевцы, но устав подписали и начали рыть землю, как раз работа
в поле переменилась...

Андрей Платонов   
«Луговые мастера»