Архипелаг ГУЛаг. Том 1 (части 1-я и 2-я)

Надо представить себе степень оглушенности, контузии
и безнадежности, в которой он продолжал сражаться.
Защищали они, например, и несбиваемый днепровский плацдарм южнее
Турска, там две недели шли безуспешные бои за сотни метров, и бои свирепые и
морозы такие же (декабрь 43-го года). В этом осточертении многодневного
зимнего боя в маскхалатах, скрывавших шинель и шапку, были и мы и они, и под
Малыми Козловичами, рассказывали мне, был такой случай. В перебежках между
сосен запутались и легли рядом двое, и уже не понимая точно, стреляли в
кого-то и куда-то. Автоматы у обоих -- советские. Патронами делились, друг
друга похваливали, матерились на замерзающую смазку автомата. Наконец совсем
перестало подавать, решили они закурить, сбросили с голов белые капюшоны --
и тут разглядели орла и звездочку на шапках друг у друга. Вскочили! Автоматы
не стреляют! Схватили и, мордуя ими как дубинками, стали друг за другом
гоняться: уж тут не политика и не родина-мать, а простое пещерное недоверие:
я его пожалею, а он меня убьет.
В Восточной Пруссии в нескольких шагах от меня провели по обочине
тройку пленных власовцев, а по шоссе как раз грохотала Т-тридцать четверка.
Вдруг один из пленных вывернулся, прыгнул и ласточкой шлепнулся под танк.
Танк увильнул, но все же раздавил его краем гусеницы. Раздавленный еще
извивался, красная пена шла на губы. И можно было его понять! Солдатскую
смерть он предпочитал повешению в застенке.
Им не оставлено было выбора. Им нельзя было драться иначе. Им не
оставлено было выхода биться как-нибудь побережливее к себе. Если один
"чистый" плен уже признавался у нас непрощаемой изменой родине, то что' ж о
тех, кто взял оружие врага? Поведение этих людей с нашей пропагандной
топорностью объяснялось: 1) предательством (биологически? текущим в крови?)
и 2) трусостью. Вот уж только не трусостью! Трус ищет где есть поблажка,
снисхождение. А во "власовские" отряды вермахта их могла привести только
последняя крайность, только запредельное отчаяние, только неутолимая
ненависть к советскому режиму, только презрение к собственной сохранности.
Ибо знали они: здесь не мелькнет им ни полоски пощады! В нашем плену их
расстреливали, едва только слышали первое разборчивое русское слово изо рта.
В русском плену, также как и в немецком, хуже всего приходилось русским.
Эта война вообще нам открыла, что хуже всего на земле быть русским.

Страницы: (395) :  <<  ... 157158159160161162163164165166167168169170171172 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Узнайте, друг (конечно, вы мне друг),
Тому больнее всех, того жалею,
11 Кто, будучи влюбленным, не любим.
Любовь неразделенная -- недуг,
Грозящий всем дубинкою своею.
14 Ну как, согласны с мнением моим?
7 (XLVI)
ДАНТЕ ДА МАЙЯНО -- К ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ
Амор велит, чтоб верно я любил,
И обречен я этой страшной доле,
И часа нет, когда бы поневоле
4 К нему я сердце сам не обратил.
Овидиево средство я решил
Испробовать, но лгал Овидий, что ли,
Я, не избавясь от любовной боли,
8 Прошу пощады из последних сил.
Впустую все -- искусство, заклинанья,
Отвага, мудрость: от любви вовек
11 Спасения не будет никакого.
Служа Амору, зная лишь страданья,
Ему же угождает человек.
14 О мудрый друг мой, за тобою слово.
8 (XLVII)
ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ -- К ДАНТЕ ДА МАЙЯНО
Ум, знанье, вежество, широкий взгляд,
Искусство, слава, равнодушье к лести,
Отвага, красота и верность чести
4 И деньги -- далеко не полный ряд
Достоинств, что Амора победят
Отрадностью -- в отдельности и вместе:
Одни из них достойны большей чести,
8 Но каждое в победу вносит вклад.
При этом, друг мой, если ты намерен
От добродетелей увидеть прок,
11 Природных иль благоприобретенных,
Не действуй против божества влюбленных:
Какое бы ты средство ни привлек,
14 Ты проиграешь битву, будь уверен.
9 (XLVIII)
К ЛИППО (ПАСКИ ДЕ'БАРДИ)
Надеюсь, Липпо, ты меня прочтешь,
Но, прежде чем начнешь
В меня вникать, узнай -- моим поэтом
Я послан, чтоб тебя почтить приветом
5 И пожелать при этом
Тебе всего, что нужным ты найдешь.
Надеюсь, ты меня не отметешь
И душу призовешь
И разум, чтоб решить, как быть с ответом:
10 Я, что смиреннейшим зовусь сонетом,
Явился за советом
И жду, что ты на помощь мне придешь...

Данте Алигьери (Dante Alighieri)   
«Стихотворения флорентийского периода»