Архипелаг ГУЛаг. Том 1 (части 1-я и 2-я)

но психологически поставим
вопрос: почему сознаются? А я спрошу: А что им оставалось делать?"24
Ну, ка'к верно! Как психологически! Кто сиживал в этом учреждении,
вспомните: а что оставалось делать?..
(Иванов-Разумник пишет,25 что в 1938 г. он сидел с Крыленко в одной
камере, в Бутырках, и место Крыленко было под нарами. Я очень живо это себе
представляю (сам лазил): там такие низкие нары, что только по пластунски
можно подползти по грязному асфальтовому полу, но новичок сразу никак не
приноровится и ползет на карачках. Голову-то он подсунет, а выпяченный зад
так и останется снаружи. Я думаю, верховному прокурору было особенно трудно
приноровиться, и его еще не исхудавший зад подолгу торчал во славу советской
юстиции. Грешный человек, со злорадством представляю этот застрявший зад, и
во всЈ долгое описание этих процессов он меня как-то успокаивает.)
Да более того, развивает прокурор, если б это все была правда (о
пытках) -- непонятно, что бы понудило всех единогласно, без всяких уклонений
и споров так хором признаваться?.. Да где они могли совершить такой
гигантский сговор? -- ведь они не имели общения друг с другом во время
следствия!?!
(Через несколько страниц уцелевший свидетель расскажет нам, где...)
Теперь не я читателю, но пусть читатель мне разъяснит, в чЈм же
пресловутая "загадка московских процессов 30-х годов" (сперва дивились
"промпартии", потом перенеслась загадка на процессы партийных вождей)?
Ведь не две тысячи замешанных и не двести-триста вывели на суд, а
только восемь человек. Хором из восьми не так уж немыслимо управлять. А
в ы б р а т ь Крыленко мог из тысячи, и два года выбирал. Не сломился
Пальчинский -- расстрелян (и посмертно объявлен "руководителем Промпартии",
так его и поминают в показаниях, хоть от него ни словечка не осталось).
Потом надеялись выбить нужное из Хренникова -- не уступил им Хренников. Так
сноска петитом один раз: "Хренников умер во время следствия." Дуракам пишите
петитом, а мы-то знаем, мы знаем, мы двойными буквами напишем: ЗАМУЧЕН ВО
ВРЕМЯ СЛЕДСТВИЯ! (Посмертно и он объявлен руководителем "промпартии".) Но
хоть бы один фактик от него, хоть бы одно показание в общий хор -- нет ни
одного. Потому что НЕ ДАЛ НИ ОДНОГО! И вдруг находка -- Рамзин! Вот энергия,
вот хватка! И чтобы жить -- на всЈ пойдЈт! А что за талант! В конце лета его
арестовали, вот перед самым процессом -- а он не только вжился в роль, но
как бы не он и всю пьесу составил, и охватил гору смежного материала, и всЈ
подаЈт с иголочки, любую фамилию, любой факт. А иногда ленивая витиеватость
заслуженного: "Деятельность Промпартии была настолько разветвлена, что даже
при 11-дневном суде нет возможности вскрыть с полной подробностью.

Страницы: (395) :  <<  ... 251252253254255256257258259260261262263264265266 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Он может изгнать друзей
истины, но истина превозможет; он может унизить художника, но искусства
подделать он не в состоянии. Правда, явление весома обычное, что наука и
искусство преклоняются пред духом времени и что критический вкус
предписывает творческому законы. Где характер становится непреклонным и
твердым, там наука строго оберегает свои границы и искусство движется в
тяжких оковах правил; где, напротив, характер становится слабым и дряблым,
там наука стремится к тому, чтобы понравиться, и искусство - к тому, чтобы
доставить удовольствие. В течение целых столетий философы и художники
работают над тем, чтобы внедрить в низы человечества истину и красоту;
первые гибнут, но истина и красота обнаруживаются победоносно со
свойственной им несокрушимою жизненной силой. Художник, конечно, дитя века,
но горе ему, если он в то же время и воспитанник или даже баловень его.
Пусть благодетельное божество своевременно отторгнет младенца от груди
матери, дабы вскормить его молоком лучших времен, и даст дозреть до
совершеннолетия под дальним греческим небом. И после того как он станет
мужем, пусть он, в образе пришельца, вернется в свое столетие, но не для
того, чтобы прельщать его, своим появлением, но ради того, чтобы беспощадно,
подобно сыну Агамемнона, очистить его. Содержание он, конечно, заимствует из
современности, но форму - из более благородного времени; он возьмет ее и вне
всякого времени из безусловного, единства своего существа. Здесь из чистого
эфира его демонической природы, льется источник красоты, не зараженный
испорченностью поколений и времен, которые кружатся глубоко под ним в мутном
водовороте.
т.6 стр.276


Не о тех говорю я, которые только потому поносят граций, что никогда не
были ими обласканы. Каким образом могли бы оценить тихую работу вкуса по
отношению к внутреннему и внешнему человеку и не обратить внимания на
существенные выгоды культа прекрасного те, которые не имеют иного мерила
ценности, кроме потраченного труда и ощутительной пользы?..

Шиллер Иоганн Кристоф Фридрих (Johann Christoph Friedrich Schiller)   
«Цитаты»