Архипелаг ГУЛаг. Том 1 (части 1-я и 2-я)

Продолжается жизнь без нас -- и даже уже не обидно.
Полюби такие минуты -- и легче станет тюрьма. А то ведь разорвЈт от
злости.
Если до воронка' перегонять зэков опасно, рядом -- дороги и люди, -- то
вот еще хорошая команда из конвойного устава: "Взяц-ца под руки!" Ничего в
ней нет унизительного -- взяться под руку! Старикам и мальчишкам, девушкам и
старухам, здоровым и калекам. Если одна твоя рука занята вещами -- под эту
руку тебя возьмут, а ты берись другою. Теперь вы сжались вдвое плотнее, чем
в обычном строю, вы сразу отяжелели, вы все стали хромы, на перевесе от
вещей, от неловкости с ними, вас всех качает неверно. Грязные, серые,
нелепые существа, вы идете как слепцы, с кажущейся нежностью друг ко другу
-- каррикатура на человечество!
А воронка', может быть, и вовсе нет. А начальник конвоя, может быть,
трус, он боится, что не доведЈт -- и вот так, отяжелЈнные, болтаясь на ходу,
стукаясь о вещи -- вы поплететесь и по городу, до самой тюрьмы.
Есть и еще команда -- каррикатура уже на гусей: "Взяться за пятки!" Это
значит, у кого руки свободны -- каждой рукой взять себя за ногу около
щиколотки. И теперь -- "шагом марш!" (Ну-ка, читатель, отложите книгу,
пройдите по комнате!.. И как? Скорость какая? Что видели вокруг себя? А как
насчет побега?) Со стороны представляете три-четыре десятка таких гусей?
(Киев, 1940 г.)
На улице не обязательно август, может быть -- декабрь 1946 года, а вас
гонят без воронка при сорока градусах мороза на Петропавловскую пересылку.
Как легко догадаться, в последние часы перед городом конвой столыпина не
трудился водить вас на оправку, чтоб не мараться. Ослабевшие от следствия,
схваченные морозом, вы теперь почти не можете удержаться, особенно женщины.
Ну так что ж! Это лошади надо остановиться и распереться, это собаке надо
отойти и поднять ногу у заборчика. А вы, люди, можете и на ходу, кого нам
стесняться в своем отечестве? На пересылке просохнет... Вера Корнеева
нагнулась поправить ботинок, отстала на шаг -- конвоир тотчас притравил еЈ
овчаркой, и овчарка через всю зимнюю одежду укусила еЈ в ягодицу. Не
отставай! А узбек упал -- и его бьют прикладами и сапогами.
Не беда, это не будет сфотографировано для "Дейли Экспресс". И
начальника конвоя до его глубокой старости никто никогда не будет судить.

___

И воронки тоже пришли из истории. Тюремная карета, описанная Бальзаком
-- чем не воронок? Только медленней тащится и не набивают так густо.
Правда, в 20-е годы еще гоняли арестантов пешими колоннами по городам,
даже по Ленинграду, на перекрестках они останавливали движение.
("Доворовались?" -- корили их с тротуаров. Еще ж никто не знал великого
замысла канализации...)
Но, живой к техническим веяниям, Архипелаг не опоздал перенять черного
ворона, а ласковей -- воронка.

Страницы: (395) :  <<  ... 331332333334335336337338339340341342343344345346 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

Чеснок -- яблочку
Неровня.
Аю-раюшки
Раевна.

Речка -- зыбь,
Речка -- рябь,
Рукой -- рыбоньки
Не лапь...

Не то на кривь,
Не то на бок,
Раю-радужный
Кораблик.

Речка -- хлип,
Рыбка -- плеск.
От всей рыбоньки --
Лишь хвост.

Уж и странствьице --
Любота для глаз!
Шемаханские
Паруса у нас!

(Что за дурость-така-соплячество
Башкой русою в юбки прятаться?)

Райской слюночкой
Между прочих рек
Слыву, -- вьюношам
Слаще, бают, пет.

(Шепоточки-мои-смеюнчики,
Сладкослюнчаты, сладкострунчаты!)

Как за те шепота --
Брыком-ревом душа,
Как за те шепота --
Турьим рогом башка!

На корме вороные голуби
В ползобочка воркуют до-люби:

Про ребра, про десны,
Голодную весну,
Про лен-тот -- нечесан,
Поклон-тот -- непослан.

А на што нам лен,
Зелена башка?
Твой земной поклон --
В широки шелка:

Кланяйся,
Кланяйся!

Под расчесочку
Подставляй ленок,
Чтоб и спросыпу
Не сказал сынок:

К мамоньке,
К маменьке!

Река -- радужну
Широту струит.
Видишь -- матушка
На лужку стоит:

Кланяйся,
Кланяйся!

Еще кланяйся
На восток-ковыль.
Волеваньице,
Дорогая быль --

С памяти!
С памяти!

Ой! -- Молния!
Ой! -- Жжет!
Но -- молния:
Конь -- ржет!

Раз -- на ноги,
Два -- за. косы,
Три -- славу петь.
Ан --

Ни косы-ни руна,
Ни реки-ни челна,
Две вожжи,
Ямщичок, жги!

Красен тот конь,
Как на иконе...

Цветаева Марина Ивановна   
«Переулочки»