Архипелаг ГУЛаг. Том 1 (части 1-я и 2-я)

.)34
Вот это и есть отбор по Дарвину. Вот это и есть изматывание глупостью.
Но сегодня создаЈтся новый миф. Всякий печатный рассказ, всякое
печатное упоминание о 37-м годе -- это непременно рассказ о трагедии
коммунистов-руководителей. И вот уже нас уверили, и мы невольно поддаемся,
что 37-й -- 38-й тюремный год состоял в посадке именно крупных коммунистов
-- и как будто больше никого. Но от м и л л и о н о в, взятых тогда, никак
не могли составить видные партийные и государственные чины более 10
процентов. Даже в ленинградских очередях с передачами больше всего стояло
женщин простых, вроде молочниц.
Состав захваченных в том мощном потоке и отнесенных полумертвыми на
Архипелаг, так пЈстр, причудлив, что долго бы ломал голову, кто захотел бы
научно выделить закономерности. (Тем более современникам они не были
понятны).
А истинный посадочный закон тех лет был -- заданность цифры,
разнорядки, разверстки. Каждый город, район, каждая воинская часть получали
контрольную цифру и должны были выполнить еЈ в срок. Все остальное -- от
сноровки оперативников.
Бывший чекист Александр Калганов вспоминает, как в Ташкент пришла
телеграмма: "Шлите двести!" А они только что выгребли и как будто "некого"
брать. Ну, правда подвезли из районов с полсотни. Идея! Взятых милицией
бытовиков -- переквалифицировать в 58-ю! Сказано-сделано. Но контрольной
цифры всЈ равно нет! Доносит милиция: что делать? на одной из городских
площадей цыгане нахально разбили табор. Идея! Окружили -- и всех мужчин от
семнадцати до шестидесяти загребли как Пятьдесят Восьмую! И -- выполнили
план!
А бывало и так: чекистам Осетии (рассказывает начальник милиции
Заболовский) дана была разверстка расстрелять по республике 500 человек, они
просили добавить, им разрешили еще 230.
Эти телеграммы, слегка зашифрованные, передавались обычной связью. В
Темрюке телеграфистка в святой простоте передала на коммутатор НКВД: чтобы
завтра отправили в Краснодар 240 ящиков мыла. Наутро она узнала о больших
арестах и отправке -- и догадалась! и сказала подруге, какая была
телеграмма. Тут же еЈ и посадили.
(Совсем ли случайно зашифровали человека как ящик мыла? Или -- зная
мыловарение?..)
Конечно, какие-то частные закономерности осмыслить можно. Садятся:
-- наши за границей истинные шпионы. (Это часто -- искреннейшие
коминтерновцы или чекисты, много -- привлекательных женщин. Их вызывают на
родину, на границе арестовывают, затем дают очную ставку с их бывшим
начальником из Коминтерна, например Мировым-Короной. Тот подтверждает, что
сам работал на какую-нибудь из разведок -- и, значит, его подчиненные --
автоматически, и тем вреднее, чем честнее!)
-- ка-вэ-жэ-динцы.

Страницы: (395) :  <<  ... 38394041424344454647484950515253 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Дом вполне приличный.

Сабина

Мать есть?

Паула,

Ну, если б мать была,
К обедне бы она пришла.

Сабина

Хозяин ничего?

Паула

Отличный.

Сабина

Есть сыновья?

Паула

Сын. Не женат он.
Элисы он живой портрет.

Сабина

Он тоже в церкви был?

Паула

О нет!
Мы не привыкли, хоть и брат он,
Чтоб он ходил с Элисой. Он
В тот монастырь, я замечаю,
Частенько ходит. Уж не знаю,
Ради которой из мадонн.

Сабина

Элиса, судя по всему,
Смиренница.

Паула

Представь себе!

Сабина

А кто-то есть? Как бы тебе
Сказать-то...

Паула

Как не быть ему!
Один... как уж сказать - не знаю.
Смущает нас. Так неспокойно!
Но все тут чисто и достойно, -
Уж ты поверь мне.

Сабина

Понимаю...

Вега Карпио, Лопе Феликс де (Vega Carpio, Lope Felix de)   
«Уехавший остался дома»