Архипелаг ГУЛаг. Том 1 (части 1-я и 2-я)

___

Надо напомнить, что глава эта отнюдь не пытается перечесть ВСЕ потоки,
унавозившие ГУЛаг, -- а только те из них, которые имели оттенок
политический. Подобно тому, как в курсе анатомии после подробного описания
системы кровообращения можно заново начать и подробно провести описание
системы лимфатической, так можно заново проследить с 1918 года по 1953-й
потоки бытовиков и собственно уголовников. И это описание тоже заняло бы
немало места. Здесь получили бы освещение многие знаменитые Указы, теперь
уже частью и забытые (хотя никогда законом не отменЈнные), поставлявшие для
ненасытного Архипелага изобильный человеческий материал. То указ о
производственных прогулах. То указ о выпуске некачественной продукции. То
указ о самогоноварении (разгул его -- в 1922 году, но и все 20-е годы брали
густо). То указ о наказании колхозников за невыполнение обязательной нормы
трудодней. То указ о военном положении на железных дорогах (апрель 1943 г.,
отнюдь не начало войны, а поворот еЈ к лучшему.)
Указы эти по давнишней петровской традиции появлялись всегда как
важнейшее во всем законодательстве и без всякого разумения или даже памяти о
законодательстве предыдущем. Согласовывать эти ветви предлагалось ученым
юристам, но они занимались этим не столь усердно и не весьма успешно.
Эта пульсация Указов привела к странной картине уголовных и бытовых
преступлений в стране. Можно было заметить, что ни воровство, ни убийства,
ни самогоноварение, ни изнасилования не совершались в стране то там, то сям,
где случатся, вследствие человеческой слабости, похоти и разгула страстей,
-- нет! В преступлениях по всей стране замечалось удивительное единодушие и
единообразие. То вся страна кишела только насильниками, то -- только
убийцами, то -- самогонщиками, чутко отзываясь на последний
правительственный указ. Каждое преступление как бы само подставляло бока
Указу, чтобы поскорее исчезнуть! Именно то преступление и всплескивало
тотчас же повсюду, которое только что было предусмотрено и устрожено мудрым
законодательством.
Указ о военизации железных дорог погнал через трибуналы толпы баб и
подростков, которые больше всего-то и работали в военные годы на железных
дорогах, а не пройдя казарменного перед тем обучения, больше всего и
опаздывали и нарушали. Указ о невыработке обязательной нормы трудодней очень
упростил процедуру высылки нерадивых колзозников, которые не хотели
довольствоваться выставленными им палочками. Если раньше для этого
требовался суд и применение "экономической контрреволюции", то теперь
достаточно было колхозного постановления, подтверждЈнного райисполкомом; да
и самим колхозникам не могло не полегчать от сознания, что хотя они и
ссылались, но не зачислялись во враги народа.

Страницы: (395) :  <<  ... 47484950515253545556575859606162 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Наряду с Диккенсом мы видим Эдгара По, наряду с Бальзаком и Флобером -
Бодлера, наряду с Львом Толстым - Генриха Ибсена. Нельзя, однако, не
признать, что чем ближе мы к новому столетию, тем настойчивее раздаются
голоса поэтов-символистов, тем ощутительнее становится потребность в более
утонченных способах выражения чувств и мыслей, что составляет отличительную
черту поэзии символической.
Как определить точнее символическую поэзию? Это поэзия, в которой
органически, не насильственно, сливаются два содержания: скрытая
отвлеченность и очевидная красота, - сливаются так же легко и естественно,
как в летнее утро воды реки гармонически слиты с солнечным светом. Однако,
несмотря на скрытый смысл того или другого символического произведения,
непосредственное конкретное его содержание всегда закончено само по себе,
оно имеет в символической поэзии самостоятельное существование, богатое
оттенками.
Здесь кроется момент, резко отграничивающий символическую поэзию от
поэзии аллегорической, с которой ее иногда смешивают. В аллегории, напротив,
конкретный смысл является элементом совершенно подчиненным, он играет
служебную роль и сочетается обыкновенно с дидактическими задачами,
совершенно чуждыми поэзии символической. В одном случае мы видим родственное
слияние двух смыслов, рождающееся самопроизвольно, в другом насильственное
их сочетание, вызванное каким-нибудь внешним соображением. Аллегория говорит
монотонным голосом пастора, или шутливо-поучительным тоном площадного певца
(разумею этот термин в средневековом смысле). Символика говорит исполненным
намеков и недомолвок нежным голосом сирены, или глухим голосом сибиллы,
вызывающим предчувствие.
Символическая поэзия неразрывно связана с двумя другими разновидностями
современного литературного творчества, известными под названием декадентства
и импрессионизма.
Я чувствую себя совершенно бессил..

Бальмонт Константин Дмитриевич   
«Проза. Элементарные слова о символической поэзии»