Архипелаг ГУЛаг. Том 1 (части 1-я и 2-я)

Читая газеты 1918 года я наткнулся на
официальное сообщение о раскрытии страшного заговора группы в 10 человек,
которые хотели (только ХОТЕЛИ еще!) втащить на крышу Воспитального дома
(посмотрите, какая там высота) пушки -- и оттуда обстреливать Кремль. Их
было десять человек (средь того может быть, женщины и подростки), неизвестно
сколько пушек -- и откуда же пушки? калибра какого? и как поднимать их по
лестнице на чердак? И как на наклонной крыше устанавливать? -- да чтоб не
откатывались при стрельбе! Почему петербургские полицейские, борясь с
февральской революцией, брали на крышу не тяжелее пулемета?.. А между тем
эта фантазия, предвосхищающая построения 1937 года, ведь читалась же! и
верили!.. Очевидно, нам еще докажут со временем, что дутым было
"гумилевское" дело 1921 года.4 В том же году в рязанском ЧК вздули ложное
дело о "заговоре" местной интеллигенции (но протесты смельчаков еще смогли
достигнуть Москвы, и дело остановили). В том же 1921 году был расстрелян
весь Сапропелиевый комитет, входивший в Комиссию Содействия Природным Силам.
Достаточно зная склад и настроение русских ученых кругов того времени, и не
загороженные от тех лет дымовой завесой фанатизма, мы, пожалуй, и без
раскопок сообразим, какова тому ДЕЛУ цена.
Вот вспоминает о 1921 годе Е. Дояренко: лубянская приемная арестантов,
40-50 топчанов, всю ночь ведут и ведут женщин. Никто не знает своей вины,
общее ощущение: хватают ни за что. Во всей камере одна единственная знает --
эсерка. Первый вопрос Ягоды: "итак за что вы сюда попали?" т.е. сам скажи,
помоги накручивать! И АБСОЛЮТНО ТО ЖЕ рассказывают о рязанском ГПУ 1930-го
года! Сплошное ощущение, что все сидят ни за что. Настолько не в чем
обвинять, что И. Д. Т-ва обвинили... в ложности его фамилии. (И хотя была
она самая доподлинная, а врезали ему по ОСО 58-10, 3 года.) Не зная, к чему
бы придраться, следователь спрашивал: "Кем работали?" "Плановиком" --
"Пишите объяснительную записку: "Планирование на заводе и как оно
осуществляется". Потом узнаете, за что арестовали". (Он в записке найдет
какой-нибудь конец.)
Это как с Ковенской крепостью в 1912 году: решено было упразднить еЈ за
ненадобностью -- она перестала выполнять боевую задачу. Тогда встревоженное
командование подстроило "ночную стрельбу" по крепости -- чтобы только
доказать свою пользу и остаться на местах!..
Впрочем и теоретический взгляд на ВИНУ подследственного был с самого
начала очень свободный. В инструкции по красному террору чекист М. Я. Лацис
писал: "...не ищите на следствии материала и доказательств того, что
обвиняемый действовал словом или делом против советской власти. Первый
вопрос: к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, образования
(вот он, Сапропелиевый комитет! -- А.

Страницы: (395) :  <<  ... 56575859606162636465666768697071 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Теперь между каменными плитами дорожек пробивались усики дикой петрушки и водосбора. Колодец среди двора зарос папоротником. Запущенные розы одичали; их длинные спутанные ветки тянулись по всем дорожкам. Среди букса алели большие красные маки. Высокие побеги наперстянки склонялись над травой, а бесплодные виноградные лозы, покачиваясь, свисали с ветвей боярышника, уныло кивавшего своей покрытой листьями верхушкой.
   В одном углу сада поднималась ветвистая магнолия с темной листвой, окропленной там и сям брызгами молочно-белых цветов. У ствола магнолии стояла грубая деревянная скамья. Монтанелли опустился на нее.
   Артур изучал философию в университете. В тот день ему встретилось трудное место в книге, и он обратился за разъяснением к padre. Он не учился в семинарии, но Монтанелли был для него подлинной энциклопедией.
   - Ну, пожалуй, я пойду, - сказал Артур, когда непонятные строки были разъяснены. - Впрочем, может быть, я вам нужен?
   - Нет, на сегодня я работу закончил, но мне бы хотелось, чтобы ты немного побыл со мной, если у тебя есть время.
   - Конечно, есть!
   Артур прислонился к стволу дерева и посмотрел сквозь темную листву на первые звезды, слабо мерцающие в глубине спокойного неба. Свои мечтательные, полные тайны синие глаза, окаймленные черными ресницами, он унаследовал от матери, уроженки Корнуэлла(*7). Монтанелли отвернулся, чтобы не видеть их.
   - Какой у тебя утомленный вид, carino, - проговорил он.
   - Что поделаешь...
   В голосе Артура слышалась усталость, и Монтанелли сейчас же заметил это.
   - Напрасно ты спешил приступать к занятиям. Болезнь матери, бессонные ночи - все это изнурило тебя. Мне следовало настоять, чтобы ты хорошенько отдохнул перед отъездом из Ливорно(*8)...

Войнич Этель Лилиан (Ethel Lilian Voynich)   
«Овод»