Архипелаг ГУЛаг. Том 1 (части 1-я и 2-я)

Запугивание с заманиванием и ложью основной прием воздействия на
родственников арестованного, вызванных для свидетельских показаний. "Если вы
не дадите таких (какие требуются) показаний ему будет хуже... Вы его совсем
погубите... (каково это слышать матери?)11 Только подписанием этой
(подсунутой) бумаги вы можете его спасти" (погубить).
9. Игра на привязанности к близким -- прекрасно работает и с
подследственным. Это даже самое действенное из запугиваний, на привязанности
к близким можно сломить бесстрашного человека (о, как это провидено: "враги
человеку домашние его"!). Помните того татарина, который всЈ выдержал -- и
свои муки, и женины, а -- муки дочерни не выдержал?.. В 1930-м
следовательница Рималис угрожала так:" Арестуем вашу дочь и посадим в камеру
с сифилитичками!" Женщина!..
Угрожают посадить всех, кого вы любите. Иногда со звуковым
сопровождением: твоя жена уже посажена, но дальнейшая еЈ судьба зависит от
твоей искренности. Вот еЈ допрашивают в соседней комнате, слушай! И
действительно, за стеной женский плач и визг (а ведь они все похожи друг на
друга, да еще через стену, да и ты-то взвинчен, ты же не в состоянии
эксперта; иногда это просто проигрывают пластинку с голосом "типовой жены"
-- сопрано или контральто, чье-то рацпредложение). Но вот уже без подделки
тебе показывают через стеклянную дверь, как она идет безмолвная, горестно
опустив голову -- да! твоя жена! по коридорам госбезопасности! ты погубил еЈ
своим упрямством! она уже арестована! (а еЈ просто вызвали по повестке для
какой-нибудь пустячной процедуры, в уговоренную минуту пустили по коридору,
но велели: головы не подымайте, иначе отсюда не выйдете!) -- А то дают
читать тебе еЈ письмо, точно еЈ почерком: я отказываюсь от тебя! после того
мерзкого, что мне о тебе рассказали, ты мне не нужен! (А так как и жЈны
такие, и письма такие в нашей стране отчего ж не возможны, то остается тебе
сверяться только с душой: такова ли и твоя жена?)
От В. А. Корнеевой следователь Гольдман (1944) вымогал показания на
других людей угрозами: "дом конфискуем, а твоих старух выкинем на улицу".
Убежденная и твердая в вере Корнеева нисколько не боялась за себя, она
готова была страдать. Но угрозы Гольдмана были вполне реальны для наших
законов, и она терзалась за близких. Когда к утру после ночи отвергнутых и
изорванных протоколов Гольдман начинал писать какой-нибудь четвертый
вариант, где обвинялась только уже одна она, Корнеева подписывала с радостью
и ощущением душевной победы. Уж простого человеческого инстинкта --
оправдаться и отбиться от ложных обвинений -- мы себе не уберегаем, где там!
Мы рады, когда удаЈтся всю вину принять на себя.12
Как никакая классификация в природе не имеет жестких перегородок, так и
тут нам не удаЈтся четко отделить методы психические от физических.

Страницы: (395) :  <<  ... 63646566676869707172737475767778 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Приходил уже не студентом,
не гостем: долгими уговорами, заручившись ходатайством известных писателей,
убедил Марию Александровну не скрывать дальше записные книжки Андрея
Платоновича, плотно набитые в картонную коробку, -- разобраться в заметках,
датировать их, снять копии... За полтора года эта работа была нами сделана.
(Необходимые пояснения к текстам даны в конце книжки. Эмоции тоже опускаю:
вообрази, читатель, что сам ты одним из первых заглянул в рукописи гения, а
после, вникнув уже в платоновские записи и по достоинству оценив их
пророческий смысл, представь, каково было прочитать та ко е в годы
всесоюзной эйфории и повального запрета любой живой мысли.) Понимая, что
шансы почти нулевые (тогда существовало вето на появление "новых"
художественных произведений многих ушедших писателей, в том числе и
Платонова), мы все же решили рискнуть -- подготовили для пчати подборку
наиболее интересных текстов (ведь не "художественное
произведение"--всего-навсего книжки записные!). Понятно,
и записи к не изданным у нас повестям и роману включили, в расчете на
редакторское неведение, и откровенный "непроходняк" -- чтобы красному
карандашу и ножницам было где погулять. И почти половину подборки удалось в
два приема напечатать в писательском еженедельнике ("Литературная Россия" No
1'82 и No 21'83), пусть и с ощутимыми потерями. Вторую публикацию Мария
Александровна уже не увидела... Только шесть лет спустя
в "Огоньке" (No 33' 89) вышло все, отсеченное прежде.

Сегодня Андрей Платонов вернулся к нам, полностью и навсегда. Из-под
семи замков выпорхнули его арестованные больше чем на полвека книги. В день
его девяностолетия на фасаде Дома на Тверском открыта памятная доска,
выполненная товарищем Андрея Платоновича скульптором Федотом Сучковым
(фрамент ее -- портрет-барельеф писателя воспроизведен на нашей обложке)...

Андрей Платонов   
«Деревянное растение»