Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

Приподнимаемся и видим: недалеко человек рубит сучья и
постепенно движется к нам.
За полмесяца я оброс, странная рыжая щетина, бриться нечем, типичный
беглец. А у Жданка ничего не растет, он как пацан. Поэтому я притворяюсь
спящим, а его посылаю идти, не дожидаясь, и просить закурить, сказать, что
мы -- туристы из Омска, узнать, откуда он. А если что -- я наготове.
Коля пошЈл, потолковал. Закурили. Оказался -- казах, из соседнего
колхоза. После видим: пошЈл по берегу, сел в лодку, и не взяв нарубленных
сучьев, погрЈб.
Что это значит? Спешит сообщить о нас? (А может, наоборот, испугался?
-- донесем на него, и за порубку леса тоже ведь срок, такая жизнь, что все
боятся всех.) "Как ты сказал о нас?" -- "Мы -- альпинисты". И смех, и грех
-- всегда Жданок что-нибудь напутает. -- "Я ж тебе сказал -- туристы! Какие
ж альпинисты в ровной степи?!"
Нет, не оставаться нам тут! Конец блаженству. Перетащили всЈ в лодку и
отвалили. Хоть и день, а надо скорей уходить. Коля лег на дно лодки, его не
видно, со стороны -- один человек. Я гребу, держусь середины Иртыша.
Одна проблема -- купить хлеба. Вторая -- мы выходим в людные места, и
непременно мне надо побриться. В Омске рассчитываем продать один из
костюмов, сесть на несколько станций дальше и уехать поездом.
Перед вечером подплываем к домику бакенщика, поднимаемся. Там --
женщина, одна. Испугалась, заметалась: "Сейчас позову мужа!" И пошла
куда-то. Я -- за ней, слежу. Вдруг от домика Жданок беспокойно кричит:
"Жора!" (ЧЈрт бы тебя задрал, язык никудышный. Договорились же, что я --
Виктор Александрович.) Возвращаюсь. Два человека, один из них -- с
охотничьим ружьем. "Кто такие?" -- "Туристы из Омска. Продуктов хотим
купить. (И, чтоб рассеять подозрения): Да зайдЈмте в дом, что в так плохо
принимаете?" И действительно, они расслабляются: "У нас нет ничего. Может в
совхозе. Два километра ниже."
ИдЈм в лодку и спускаемся еще двадцать. Вечер лунный. Поднимаемся по
обрыву. Домик. Свет не горит. Стучим. Выходит казах. И этот первый человек
продаЈт нам -- полбуханки хлеба, четверть мешка картошки. Покупаем и иголку
с ниткой (это, наверное, неосторожно). И бритву спрашиваем, но он не
бреется, у него не растЈт. Все-таки первый добрый человек. Мы входим во вкус
и спрашиваем, нельзя ли рыбки. Поднялась жена, несЈт нам две рыбки и
говорит: "Беш деньга'". -- Это уж -- выше ожидания, отдаЈт без денег! Ну,
действительно добрые люди! Сую рыб в мешок, тащит рыб своих назад. "Беш
деньга', пять рублей", -- объясняет хозяин. Ах, вот оно что! Нет, не берЈм,
дорого.
Мы плывЈм остаток ночи. Следующий семнадцатый день побега прячем лодку
в кустах, сами спим в сене. И так же -- восемнадцатые и девятнадцатые сутки,
стараясь не встречаться с людьми.

Страницы: (377) :  <<  ... 108109110111112113114115116117118119120121122123 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
- Простите, господа, - сказал он, - хозяева не имеют отношения к
приему, который оказывает вам этот пес; в этом доме жил маркиз де Мирабо, и
перед ним часто останавливаются гуляющие, а бедняга Картуш не может
уразуметь, что людей привлекает к дому его смиренных хозяев исторический
интерес, вот он и рычит без конца. Картуш, в будку!
Молодой человек сурово погрозил псу, и тот с рычанием ушел к себе в
конуру, просунул в отверстие две передние лапы и положил на них морду с
острыми клыками, кроваво-красным языком и горящими глазами.
Мирабо и Жильбер тем временем переглянулись.
- Господа, - продолжал молодой человек, - за этой решеткой сейчас
находится один из обитателей дома, который готов отворить его и принять вас,
коль скоро вам любопытно не только осмотреть его снаружи.
Жильбер толкнул Мирабо локтем, давая знать, что он охотно осмотрел бы
дом изнутри.
Мирабо понял; впрочем, ему и самому хотелось того же, что Жильберу.
- Сударь, - сказал он, - вы читаете у нас в мыслях. Мы знаем, что в
этом доме жил Друг людей, и нам было бы очень любопытно попасть внутрь.
- И ваше любопытство возрастет, господа, - подхватил молодой человек, -
когда вы узнаете, что за то время, когда здесь жил Мирабо-отец, этот дом
дважды или трижды почтил посещением его прославленный сын, не всегда, если
верить преданию, находивший тот прием, которого был достоин и который мы бы
ему оказали, если бы у него появилось желание, подобное вашему, господа,
коему я охотно иду навстречу.
И молодой человек с поклоном отворил ворота посетителям, потом вновь
захлопнул их и пошел вперед.
Но Картуш не мог потерпеть подобного гостеприимства; с ужасающим лаем
он вновь выскочил из конуры.
Молодой человек бросился между псом и тем из гостей, на которого пес,
казалось, лаял с особой яростью.
Но Мирабо отстранил молодого человека.
- Сударь, - сказал он, - и собаки, и люди лаяли на меня достаточно
часто; люди подчас кусали, собаки никогда...

Дюма Александр (Alexandre Dumas)   
«Графиня де Шарни (часть 2)»