Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

Еще называют
старшего лейтенанта бронетанковых войск Сакуренко. Бригада убила своих
конвоиров (конвоиры в то время, как раз наоборот, не были настоящими
солдатами, а -- запасники, резервисты). Затем пошли освободили другую
бригаду, третью. Напали на посЈлок охраны и на свой лагерь извне -- сняли
часовых с вышек и раскрыли зону. (Тут сразу произошЈл обязательный раскол:
ворота были раскрыты, но большею частью зэки не шли в них. Тут были
краткосрочники, которым не было расчЈта бунтовать. Здесь были и
десятилетники, и даже пятнадцатилетники по указам "семь восьмых" и "четыре
шестых", но им не было расчЈта получать 58-ю статью. Тут была и Пятьдесят
Восьмая, но такая, что предпочитала верноподданно умереть на коленях, только
бы не стоя. А те, кто вываливали через ворота, совсем не обязательно шли
помогать восставшим: охотно бежали за зону и блатные, чтобы грабить вольные
посЈлки.)
Вооружившись теперь за счЈт охраны (похороненной потом на кладбище в
Кочмасе), повстанцы пошли и взяли соседний лагпункт. СоединЈнными силами
решили идти на город Воркуту! -- до него оставалось 60 километров. Но не
тут-то было! Парашютисты высадились десантом и отгородили от них Воркуту. А
расстреливали и разгоняли восставших штурмовики на бреющем полЈте.
Потом судили, еще расстреливали, давали сроки по 25 и по 10. (Заодно
"освежали" сроки и многим тем, кто не ходил на операцию, а оставался в
зоне.)
Военная безнадЈжность их восстания очевидна. Но кто скажет, что
надЈжнее было медленно доходить и умирать?
Вскоре затем создались Особлаги, большую часть Пятьдесят Восьмой
отгребли. И что же?
В 1949 году в Берлаге, в лаготделении Нижний Атурях, началось примерно
так же: разоружили конвоиров; взяли 6-8 автоматов; напали извне на лагерь,
сбили охрану, перерезали телефоны; открыли лагерь. Теперь-то уж в лагере
были только люди с номерами, заклейменные, обречЈнные, не имеющие надежды. И
что же? Зэки в ворота не пошли...
Те, кто всЈ начал, и терять им было уже нечего, превратили мятеж в
побег: направились группкой в сторону Мылги. На Эльгене-Тоскане им
преградили дорогу войска и танкетки (операцией командовал генерал СемЈнов).
Все они были убиты.1
Спрашивает загадка: что быстрей всего на свете? И отвечает: мысль!
Так и не так. Она и медленна бывает, мысль, ох как медленна!
ЗатруднЈнно и поздно человек, люди, общество осознают то, что произошло с
ними. Истинное положение своЈ.

Сгоняя Пятьдесят Восьмую в Особые лагеря, Сталин почти забавлялся своей
силой. И без того они содержались у него как нельзя надЈжней, -- а он сам
себя вздумал перехитрить -- еще лучше сделать. Он думал -- так будет
страшней. А вышло наоборот.

Страницы: (377) :  <<  ... 147148149150151152153154155156157158159160161162 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
В Москве живет у писателя милая девушка Аксюша. Ей уже лет 35. Она
сирота и воспи-танница суровой тетки и какого-то белорусского "старца", у
которого была целая группа таких опекаемых им девушек-черничек. Писатель
вос-хищается ею: "Аксюша -- это человек, в не-счастьях крепнущий радостно
духом, независи-мый от внешнего мира". Из голодной деревни, из страшной
нужды выписала жена свою пле-мянницу обслуживать и "глядеть" за ним.
"Глядеть в прямом и переносном смысле",-- добродушно иронизирует Пришвин,
рассказы-вая о своем недавнем прошлом. В переносном же смысле глядеть
никогда за ним не приходи-лось. Если и бывала в прошлом измена, то лишь в
мечте: жизнь прошла, по существу, как у юно-ши. Таким и прожил писатель свою
долгую брачную жизнь -- "полу монахом", как он сам говорит о себе иронически
в дневниках.
Все было просто и удивительно цельно в жизни этого человека, такое не
часто встреча-ется у людей. В далекой юности он влюбился в
девушку-студентку: это было за границей, куда будущий писатель уехал для
завершения образования после тюремного заключения и ссылки за революционную
деятельность. Юно-ша не был еще готов к осуществлению деятель-ной любви:
влюбленность была лишь поводом для его поэтического полета -- это был
утончен-ный, трудно для самого различимый эгоизм. Юноша рос еще лично в
себя, он не был готов к переключению себя на другого: не дозрел до
совершенного внимания. Внимание как основ-ная духовная сила человека -- это
станет темой писателя в его зрелые годы.
Невеста с женской проницательностью все поняла и отказала. Юноша
"взвился" от этого отказа еще выше -- так вспоминает под конец жизни
писатель -- и неудовлетворенное чув-ство переключилось целиком на поэзию. Он
вернулся на родину. Начинающий ученый, он бросил науку и утонул с головой в
искусстве. Невеста осталась в Англии, увяла и засохла конторщицей банка.
На границе душевной болезни, страдая от одиночества, непрестанно думая
о потерянной невесте, Пришвин сходится с простой негра-мотной "первой
попавшейся и очень хорошей женщиной" и живет с ней всю долгую жизнь...

Пришвин Михаил Михайлович   
«Мы с тобой. Дневник любви»