Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

Держатся деловито, но с веселинкой, заполняют
анкету: фамилия, имя, отчество, год рождения, место рождения, а дальше
вместо привычных статьи, срока, конца срока -- семейное положение подробно,
жена, родители, если дети, то какого возраста, где все живут, вместе или
отдельно. И всЈ это записывается!.. (То один, то другой из комиссии напомнит
писцу: и это запиши, и это!)
Странные, больные и приятные вопросы! Самому зачерствелому становится
от них тепло и даже хочется плакать! Годы и годы он слышит только отрывистые
гавкающие: статья? срок? кем осужден? -- и вдруг сидят совсем не злые,
серьЈзные, человечные офицеры и неторопливо, с сочувствием, да, с
сочувствием спрашивают его о том, что так далеко хранимо, коснуться его
боязно самому, иногда соседу на нарах расскажешь слова два, а то и не
будешь... И эти офицеры (ты забыл или сейчас прощаешь, что вот этот старший
лейтенант в прошлый раз под октябрьскую у тебя же отнял и порвал фотографию
семьи...) -- эти офицеры, услышав, что жена твоя вышла за другого, а отец
уже очень плох, не надеется сынка увидеть, -- только причмокивает печально,
друг на друга смотрят, головами качают.
Да неплохие они, они тоже люди, просто служба собачья... И, всЈ
записав, последний вопрос задают каждому такой:
-- Ну, а где бы ты хотел жить?.. Там вот, где родители, или где ты
раньше жил?..
-- Как? -- вылупляет зэк глаза. -- Я... в седьмом бараке...
-- Да это мы знаем! -- смеются офицеры. -- Мы спрашиваем: где бы ты
хотел жить. Если тебя вот, допустим, отпускать -- так документы на какую
местность выписывать?
И закруживается весь мир перед глазами арестанта, осколки солнца,
радужные лучики... Он головой понимает, что это -- сон, сказка, что этого
быть не может, что срок -- двадцать пять или десять, что ничего не
изменилось, он весь вымазан глиной и завтра туда пойдЈт, -- но несколько
офицеров, два майора, сидят, не торопясь, и сочувственно настаивают:
-- Так куда же, куда? Называй.
И с колотящимся сердцем, в волнах тепла и благодарности, как
покрасневший мальчик называет имя девушки, он выдаЈт тайну груди своей --
где бы хотел он мирно дожить остаток дней, если бы не был заклятым
каторжанином с четырьмя номерами.
И они -- записывают! И просят вызвать следующего. А первый полоумным
выскакивает в коридор к ребятам и говорит, что' было.
По одному заходят бригадники и отвечают на вопросы дружественных
офицеров. И это из полусотни один, кто усмехнЈтся:
-- ВсЈ тут в Сибири хорошо, да климат жаркий. Нельзя ли за Полярный
Круг?
Или:
-- Запишите так: в лагере родился, в лагере умру, лучше места не знаю.
Поговорили они так с двумя-тремя бригадами (а в лагере их двести).
Поволновался лагерь дней несколько, было о чЈм поспорить, -- хотя уже и
половина нас вряд ли поверила -- прошли, прошли те времена! Но больше
комиссия не заседала.

Страницы: (377) :  <<  ... 158159160161162163164165166167168169170171172173 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

.....

Псару

Вот в том-то и дело, Хамоизит. А так как я знаю, что скрыто в каждом
человеке, то от меня не укроется и то, что скрыто в тебе, ибо и ты человек,
и притом - пьяный человек.

Хамоизит

Ничто не укроется от глаз твоих; но ведь, кажется, чист перед тобою. Я,
хозяин, ничего от тебя не скрывал.

Псару

Ты лжешь, ты лжешь, негодный раб. Мне доподлинно известно, как ты вел
себя в то время, как я исполнял волю моего государя.

Хамоизит

В это время я усмирял бунт каменщиков царской усыпальницы, повелитель
мой.

Псару

Может быть, ты и усмирял; но все-таки ты опять лжешь. Что ты можешь мне
ответить, если я тебе скажу, что ты бродил по улицам и от тебя несло пивом,
как из пивной бочки? Что ты сидел вот в этой самой пивной с девицами и с
гирляндой на шее? Что ты притом еще учился петь под флейту, говорить
нараспев и играть на гуслях? Что вообще ты был подобен сломанному рулю, дому
без хлеба и храму без бога?

Хамоизит

Повелитель, ты читаешь в сердцах, как божественный Ра; клянусь
Озирисом, больше никогда и ничего я от тебя не скрою, ибо ты видишь то, чего
никто не видит, и слышишь то, чего никто не слышит.

Псару

Ну, положим, что все отлично видели, как ты валялся среди площади, и
слышали, как ты орал песни...

Хамоизит

Позволь мне в свое оправдание прибавить одно, - что все это случилось
со мной с горя...

Псару

Помни, помни, Хамоизит, как дурно действует вино, удаляйся от пива и
лучше забудь оба эти напитка. Пьяный от вина падает лицом вниз, а пьяный от
пива - лицом вверх. Кроме того, пьяный может забыться и наговорить в пивной
неосторожных и опасных слов, за которые придется потом ответить...

Блок Александр Александрович   
«Рамзес»