Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

Повлечься ли должен был он за теми
простосердечными листовками поверх газетных механических столбцов: "Хлопцы,
бейте чекистов"?
Едва выйдя из тюрьмы -- и тут же силою обстоятельств, военной ли
хваткой, советами ли друзей или внутренним позывом направляясь к
руководству, Капитон Иванович Кузнецов сразу, видимо, принял сторону и
понимание немногочисленных и затЈртых в Кенгире ортодоксов: "Пресечь эту
стряпню (листовки), пресечь антисоветский и контрреволюционный дух тех, кто
хочет воспользоваться нашими событиями!" (Эти выражения я цитирую по записям
другого члена Комиссии А. Ф. Макеева об узком разговоре в вещкаптЈрке Петра
Акоева. Ортодоксы кивали Кузнецову: "Да за эти листовки нам всем начнут
мотать новые сроки".)
В первые же часы, еще ночные, обходя все бараки и до хрипоты держа там
речи, а с утра потом на собрании в столовой и еще позже не раз, полковник
Кузнецов, встречая настроения крайние и озлобленность жизней, настолько
растоптанных, что им, кажется, уже нечего было терять, повторял и повторял,
не уставая:
-- Антисоветчина -- была бы наша смерть. Если мы выставим сейчас
антисоветские лозунги -- нас подавят немедленно. Они только и ждут предлога
для подавления. При таких листовках они будут иметь полное оправдание
расстрелов. Спасение наше -- в лояльности. Мы должны разговаривать с
московскими представителями как подобает советским гражданам!
И уже громче потом: "Мы не допустим такого поведения отдельных
провокаторов!" (Да впрочем, пока он те речи держал, а на вагонках громко
целовались. Не очень-то в речи его и вникали.)
Это подобно тому, как если бы поезд вЈз вас не в ту сторону, куда вы
хотите, и вы решили бы соскочить с него -- вам пришось бы соскакивать по
ходу, а не против. В этом инерция истории. Далеко не все хотели бы так, но
разумность такой линии была сразу понята и победила. Очень быстро по легерю
были развешаны крупные лозунги, хорошо читаемые с вышек и от вахт:
"Да здравствует Советская Конституция!"
"Да здравствует Президиум ЦК!"
"Да здравствует советская власть!"
"Требуем приезда члена ЦК и пересмотра наших дел!"
"Долой убийц-бериевцев!"
"ЖЈны офицеров Степлага! Вам не стыдно быть Јенами убийц?"
Хотя большинству кенгирцев было отлично ясно, что все миллионные
расправы, далекие и близкие, произошли под болотным солнцем этой конституции
и утверждены этим составом Политбюро, им ничего не оставалось, как писать --
да здравствует эта конституция и это Политбюро. И теперь, перечитывая
лозунги, мятежные арестанты нащупали законную твЈрдость под ногами и стали
успокаиваться: движение их -- не безнадЈжно.
А над столовой, где только прошли выборы, поднялся видный всему посЈлку
флаг. Он висел потом долго: белое поле, чЈрная кайма, а в середине красный
санитарный крест.

Страницы: (377) :  <<  ... 198199200201202203204205206207208209210211212213 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

Киприан

Москон, довольно, - и довольно,
Кларин. В невежестве своем
Всегда упорствовать хотите,
Друг с другом непременно споря.
Ступайте же и (как сказал я),
За мной придете в час, когда
Настанет ночь, окутав в тени
Строенье светлое вселенной.

Москон

Бьюсь об заклад. Хоть и сказал ты,
Что празднества - один пустяк,
На них смотреть сейчас пойдешь ты.

Кларин

Подобный вывод очевиден:
Тот, кто другим дает советы,
Сам так не будет поступать.

Москон (в сторону)

Чтоб Ливию скорей увидеть,
Хотел бы в крылья я одеться.
(Уходит.)

Кларин (в сторону)

Хотя, коль точно молвить правду,
Мне в Ливии приманка чувств.
И так держать туда дорогу
Само мне имя указует:
Раз Ливия - не вправо, влево,
И будешь с Ливией счастлив.
(Уходит.)


СЦЕНА 2-я
Киприан.

Киприан

Один я, и теперь мне можно,
Коль только хватит разуменья,
Вопрос тот рассмотреть подробно,
Который душу захватил
С тех пор, как в Плинии прочел я
То место, где в словах он странных
Дает определенье Бога {2}...

Бальмонт Константин Дмитриевич   
«Переводы Кальдерона. Волшебный маг»