Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

А уж сделать какие-то мины
несчастные, используя реактивы, бывшие на хоздворе -- отчего же нет? И так
дощечки "минировано" воспринимались серьезно.
И еще придумано было оружие: ящики с толчЈным стеклом у входа в каждый
барак (засыпать глаза автоматчикам).
Все бригады сохранились как были, но стали называться взводами, бараки
-- отрядами, и назначены были командиры отрядов, подчиненные Военному
отделу. Начльником всех караулов стал Михаил Келлер. По точному графику все
угрожаемые места занимали пикеты, особенно усиленные в ночное время.
Учитывая ту особенность мужской психологии, что при женщине мужчина не
побежит и вообще проявит себя храбрее, пикеты составляли смешанные. А женщин
в Кенгире оказалось много не только горластых, но и смелых, особенно среди
украинских девушек, которых и было в женском лагпункте большинство.
Не дожидаясь теперь доброй воли барина, сами начинали снимать оконные
решЈтки с бараков. Первые два дня, пока хозяева не догадались отключить
лагерную электросеть, еще работали станки в хоздворе и из прутьев этих
решеток сделали множество пик, заостряя и обтачивая их концы. Вообще кузня и
станочники эти первые дни непрерывно делали оружие: ножи, алебарды-секиры и
сабли, особенно излюбленные блатными (к эфесам цепляли бубенчики из цветной
кожи). У иных появлялись в руках кистени.
Вскинув пики над плечами, пикеты шли занимать свои ночные посты. И
женские взводы, направляемые на ночь в мужскую зону в отведЈнные для них
секции, чтобы по тревоге высыпать навстречу наступающим (было наивное
предположение, что палачи постесняются давить женщин), шли ощетиненные
кончиками пик.
Это всЈ было бы невозможно, рассыпалось бы от глумления или от похоти,
если бы не было овеяно суровым и чистым воздухом мятежа. Пики и сабли были
для нашего века игрушечные, но не игрушечной была для этих людей тюрьма в
прошлом и тюрьма в будущем. Пики были игрушечные, но хоть их послала судьба!
-- эту первую возможность защищать свою волю. В пуританском воздухе ранней
революции, когда присутствие женщины на баррикаде тоже становится оружием,
-- мужчины и женщины держались достойно тому и достойно несли свои пики
остриями в небо.
Если кто в эти дни и вЈл расчЈты низменного сладострастия, то --
хозяева в голубых погонах там, за зоной. Их расчЈт был, что предоставленные
на неделю сами себе, заключЈнные захлебнуться в разврате. Они так и
изображали это жителям поселка, что заключЈнные взбунтовались для разврата.
(Конечно, чего другого могло не доставать арестантам в их обеспеченной
судьбе?)5
Главный же расчЈт начальства был, что блатные начнут насиловать женщин,
политические вступятся, и пойдет резня. Но и здесь ошиблись психологи МВД!
-- и это стоит нашего удивления тоже. Все свидетельствуют, что воры вели
себя как люди, но не в их традиционном значении этого слова, а в нашем.

Страницы: (377) :  <<  ... 200201202203204205206207208209210211212213214215 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Еще более побледнев, он вытаращил глаза и в смятении подумал: "Этого
не может быть!.."
Но это, увы, было, и длинный, сквозь которого видно, гражданин, не
касаясь земли, качался перед ним и влево и вправо.
Тут ужас до того овладел Берлиозом, что он закрыл глаза. А когда он их
открыл, увидел, что все кончилось, марево растворилось, клетчатый исчез, а
заодно и тупая игла выскочила из сердца.
-- Фу ты черт! -- воскликнул редактор, -- ты знаешь, Иван, у меня
сейчас едва удар от жары не сделался! Даже что-то вроде галлюцинации было,
-- он попытался усмехнуться, но в глазах его еще прыгала тревога, и руки
дрожали.
Однако постепенно он успокоился, обмахнулся платком и, произнеся
довольно бодро: "Ну-с, итак..." -- повел речь, прерванную питьем
абрикосовой.
Речь эта, как впоследствии узнали, шла об Иисусе Христе. Дело в том,
что редактор заказал поэту для очередной книжки журнала большую
антирелигиозную поэму. Эту поэму Иван Николаевич сочинил, и в очень короткий
срок, но, к сожалению, ею редактора нисколько не удовлетворил. Очертил
Бездомный главное действующее лицо своей поэмы, то есть Иисуса, очень
черными красками, и тем не менее всю поэму приходилось, по мнению редактора,
писать заново. И вот теперь редактор читал поэту нечто вроде лекции об
Иисусе, с тем чтобы подчеркнуть основную ошибку поэта. Трудно сказать, что
именно подвело Ивана Николаевича -- изобразительная ли сила его таланта или
полное незнакомство с вопросом, по которому он собирался писать, -- но Иисус
в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий
к себе персонаж. Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том,
каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как
личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем -- простые
выдумки, самый обыкновенный миф.
Надо заметить, что редактор был человеком начитанным и очень умело
указывал в своей речи на древних историков, например, на знаменитого Филона
Александрийского, на блестяще образованного Иосифа Флавия, никогда ни словом
не упоминавших о существовании Иисуса...

Булгаков Михаил Афанасьевич   
«Мастер и Маргарита»