Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

Во всех случаях старались не
дать свободным гражданам прочесть независимую правду. (Листовки кончались
просьбою к каждому нашедшему кенгирцу -- доставить еЈ в ЦК.)
По змеям тоже стреляли, но они не были так уязвимы к пробоинам, как
шары. Нашел скоро противник, что ему дешевле, чем гонять толпу надзирателей,
запускать контрзмеев, ловить и перепутывать.
Война воздушных змеев во второй половине ХХ века! -- и всЈ против слова
правды...
(Может быть, читателю будет удобно для привязки кенгирских событий по
времени вспомнить, что' происходило в дни кенгирского мятежа на воле?
Женевская конференция заседала об Индо-Китае. Была вручена сталинская премия
мира Пьеру Коту. Другой передовой француз писатель Сартр приехал в Москву,
для того, чтобы приобщиться к нашей передовой жизни. Громко и пышно
праздновалось 300-летие воссоединения Украины и России.8 31 мая был важный
парад на Красной площади. УССР и РСФСР награждены орденами Ленина. 6 июня
открыт в Москве памятник Юрию Долгорукому. С 8 июня шЈл съезд профсоюзов (но
о Кенгире там ничего не говорили). 10-го выпущен заЈм. 20-го был день
воздушного флота и красивый парад в Тушине. Еще эти месяцы 1954 года
отмечены были сильным наступлением на литературном, как говорится, фронте:
Сурков, Кочетов и Ермилов выступали с очень твердыми одЈргивающими статьями.
Кочетов спросил даже: какие это времена? И никто не ответил ему: времена
лагерных восстаний! Много неправильных пьес и книг ругали в это время. А в
Гватемале достойный отпор получили империалистические Соединенные Штаты.)
В посЈлке были ссыльные чечены, но вряд ли тех змеев клеили они.
Чеченов не упрекнешь, чтоб они когда-нибудь служили угнетению. Смысл
кенгирского мятежа они поняли прекрасно и однажды подвезли к зоне автомашину
печЈного хлеба. Разумеется, войска отогнали их.
(Тоже вот и чечены. Тяжелы они для окружающих жителей, говорю по
Казахстану, грубы, дерзки, русских откровенно не любят. Но стоило кенгирцам
проявить независимость, мужество -- и расположение чеченов тотчас было
завоЈвано! Когда кажется нам, что нас мало уважают, -- надо проверить, так
ли мы живЈм.)
Тем временем готовил Техотдел и пресловутое "секретное" оружие. Это вот
что такое было: алюминиевые угольники для коровопоилок, оставшиеся от
прежнего производства, заполнялись спичечной серой с примесью карбида
кальция (все ящики со спичками отнесли за дверь "100 000 вольт"). Когда сера
поджигалась и угольники бросались, они с шипением разрывались на части.
Но не злополучным этим остроумцам и не полевому штабу в баньке
предстояло выбрать час, место и форму удара. Как-то, по прошествии недель
двух от начала, в одну из темных, ничем не освещенных ночей раздались глухие
удары в лагерную стену во многих местах.

Страницы: (377) :  <<  ... 210211212213214215216217218219220221222223224225 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Сам-то я как поступал? Чуть только
спелись сердца - глядь, и тела туда же за ними, - челядь берет пример с
господ! И выходит на поверку, что месяц серебристый - всего-навсего сводник.
Жена. Ты бы поглядел, какие роскошные книжки господин майор посылает к
нам в дом. Твоя дочь-то молится по этим книгам.
Миллер (свистит). Как же, молится! Много ты понимаешь! Простую,
натуральную пищу нежный желудок его милости не переваривает. Сначала
господин майор должен отдать ее на выварку искусным поварам той адской,
чумной кухни, что зовется изящной словесностью. В печку всю эту пакость!
Девчонка наберется бог знает чего, разного невероятного вздора, кровь у нее
забурлит, как от шпанской мушки, - и прощайте тогда крупицы христианской
веры, которую отец и так уж с грехом пополам в ней поддерживал! В печку,
тебе говорят! Девчонка забивает себе голову всякой чертовщиной, уносится
мыслью в тридесятые государства и в конце концов потеряет, позабудет дорогу
в родные палестины, устыдится, что ее отец - скрипач Миллер, и отвадит
хорошего, почтенного зятя, который как раз пришелся бы мне ко двору... Ну уж
нет, накажи меня бог! (Вскакивает; в сердцах.) Скорей, пока не поздно! А
майору... да, да, майору... поворот от ворот. (Направляется к выходу.)
Жена. С ним надо быть повежливее, Миллер. Мы немало нажились на одних
только его подарочках!..
Миллер (возвращается и останавливается перед ней). Это что же, плата за
честь моей дочери?.. Убирайся ты к черту, мерзкая сводня!.. Лучше я возьму
скрипку и пойду по миру, буду играть за тарелку супу, лучше я разобью свою
виолончель и набью ее навозом, но только ни за что не притронусь к деньгам,
ради которых единственное мое дитя пожертвовало своею душою и вечным
спасением. Откажись от проклятого кофе и от нюхательного табаку, - вот тебе
и не нужно будет торговать красотой твоей дочери. Я жрал до отвала и носил
тонкие сорочки еще до того, как этот отпетый негодяй повадился ко мне в дом.
Жена...

Шиллер Иоганн Кристоф Фридрих (Johann Christoph Friedrich Schiller)   
«Коварство и любовь»