Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

Так приехал И. В. Столяров в 1930-м и встретил там собранных со всех
концов страны стареющих эсеров и эсдеков. Вырванным из своей обычной жизни,
только и оставалось им теперь, что начать спорить, да оценивать политический
момент, да предлагать решения, да гадать, как пошло бы историческое
развитие, если бы... если бы...
Так сколачивали из них -- но уже не партию, а -- мишень для потопления.
Ссыльные 20-х годов вспоминают, что единственной живой и боевой партией
в то время были сионисты-социалисты с их энергиичной "Гехалуц", создававшей
земледельческие еврейские коммуны в Крыму. В 1926-м посадили всЈ их ЦК, а в
1927-м неунывающих мальчишек и девчонок до 15-16 лет взяли из Крыма в
ссылку. Давали им Турткуль и другие строгие места. Это была действительно
партия -- спаянная, настойчивая, уверенная в правоте. Но добивались они не
общей цели, а своей частной: жить как нация, жить своею Палестиной.
Разумеется, коммунистическая партия, добровольно отвергшая отечество, не
могла и в других потерпеть узкого национализма...14
До начала 30-х годов еще сохранялись между ссыльными взаимопомощь
(например, эсеры, с-д и анархисты, сосланные в Чимкент, где было легко с
работой, создали тайную кассу взаимопомощи для своих "северных" безработных
однопартийцев). Еще было у них местами соединЈнное приготовление пищи, уход
за детьми и естественные при этом сборища, взаимопосещения. Еще дружно
праздновали они в ссылке 1 мая (демонстративно не отмечая Октября). Но к
разгару 30-х годов не станет и этого всего -- над ссыльными группами повсюду
заморгает коршуний глаз оперсектора. Ссыльные станут чуждаться друг друга,
чтобы НКВД не заподозрило у них "организации" и не стало бы брать по новой.
(А именно эта участь и ждЈт их всЈ равно.) Так в черте государственной
ссылки они углубятся во вторую добровольную ссылку -- в одиночество. (А
Сталину именно это и надо от них пока.)
Ослаблены были ссыльные и отчужденностью от них местного населения:
местных преследовали за какую-либо близость к ссыльным, провинившихся самих
ссылали в другие места, а молодежь исключали из комсомола.
Еще были ослаблены ссыльные недружественными отношениями между
партиями, которые сложились в советские годы, и особенно со средины 20-х
годов, когда в ссылке появились многочисленные троцкисты, никого, кроме
себя, не признающие за политических.
Ну, да не одни же социалисты содержались в ссылке 20-х годов -- и
главным образом (что ни год, то верней) -- совсем не социалисты. Лились и
просто беспартийные интеллигенты -- те духовно-независимые людии, которые
мешали новому режиму установиться. И -- бывшие, недоуничтоженные в
гражданскую войну. И даже -- мальчики "за фокстрот".15 И спириты. И
оккулисты. И духовенство -- сперва еще с правом служения в ссылке.

Страницы: (377) :  <<  ... 226227228229230231232233234235236237238239240241 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Теперь между каменными плитами дорожек пробивались усики дикой петрушки и водосбора. Колодец среди двора зарос папоротником. Запущенные розы одичали; их длинные спутанные ветки тянулись по всем дорожкам. Среди букса алели большие красные маки. Высокие побеги наперстянки склонялись над травой, а бесплодные виноградные лозы, покачиваясь, свисали с ветвей боярышника, уныло кивавшего своей покрытой листьями верхушкой.
   В одном углу сада поднималась ветвистая магнолия с темной листвой, окропленной там и сям брызгами молочно-белых цветов. У ствола магнолии стояла грубая деревянная скамья. Монтанелли опустился на нее.
   Артур изучал философию в университете. В тот день ему встретилось трудное место в книге, и он обратился за разъяснением к padre. Он не учился в семинарии, но Монтанелли был для него подлинной энциклопедией.
   - Ну, пожалуй, я пойду, - сказал Артур, когда непонятные строки были разъяснены. - Впрочем, может быть, я вам нужен?
   - Нет, на сегодня я работу закончил, но мне бы хотелось, чтобы ты немного побыл со мной, если у тебя есть время.
   - Конечно, есть!
   Артур прислонился к стволу дерева и посмотрел сквозь темную листву на первые звезды, слабо мерцающие в глубине спокойного неба. Свои мечтательные, полные тайны синие глаза, окаймленные черными ресницами, он унаследовал от матери, уроженки Корнуэлла(*7). Монтанелли отвернулся, чтобы не видеть их.
   - Какой у тебя утомленный вид, carino, - проговорил он.
   - Что поделаешь...
   В голосе Артура слышалась усталость, и Монтанелли сейчас же заметил это.
   - Напрасно ты спешил приступать к занятиям. Болезнь матери, бессонные ночи - все это изнурило тебя. Мне следовало настоять, чтобы ты хорошенько отдохнул перед отъездом из Ливорно(*8)...

Войнич Этель Лилиан (Ethel Lilian Voynich)   
«Овод»