Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

.
И амнистия пришла, амнистия -- ударила. Четверть срока (из трЈх лет --
9 месяцев) стали сбрасывать ссыльным, и то не всем. Но так как раскладывался
Большой Пасьянс, и за тремя годами ссылки дальше шли три года политизолятора
и потом снова три года ссылки -- это ускорение на 9 месяцев нисколько не
украшало жизни.
А там приходила пора и следующего суда. Анархист Дмитрий Венедиктов к
концу трехлетней тобольской ссылки (1937 г.) был взят по категоричному
точному обвинению: "распространение слухов о займах" (какие же могут быть
с л у х и о займах, наступающих кажегод с неизбежностью майского
расцвета?!..) "и недовольство советской властью" (ведь ссыльный должен быть
доволен своей участью!). И что ж дальше за такие гнусные преступления?
Расстрел в 72 часа и не подлежит обжалованию! (Его оставшаяся дочь Галина
уже мелькнула на страницах этой книги.)
Такова была ссылка первых лет завоЈванной свободы и таков путь полного
освобождения от неЈ.
Ссылка была -- предварительным овечьим загоном всех назначенных к ножу.
Ссыльные первых советских десятилетий были не жители, а ожидатели -- вызова
т у д а.
(Были умные люди -- из бывших, да и простых крестьян, еще в 20-е годы
понявшие всЈ предлежащее. И окончив первую трехлетнюю ссылку, они на всякий
случай там же, например, в Архангельске, оставались. Иногда это помогало
больше не попасть под гребешок.)
Вот как для нас обернулась мирная шушенская ссылка, да и туруханская с
какао.
Вот чем была у нас догружена овидиева тоска.


1 Все эти данные взяты из тома ХVI ("Западная Сибирь") известной книги
"Россия" Семенова-Тян-Шанского. Не только сам знаменитый географ, но и его
братья были настойчивыми самоотверженными либеральными деятелями, они много
способствовали прояснению идеи свободы в нашей стране. В революцию вся семья
их разгромлена, один брат расстрелян в их уютном имении на р. Ранове, само
оно сожжено, вырублен большой сад, аллеи лип и тополей.

2 П. Ф. Якубович "В мире отверженных".

3 Тан-Богораз, В. И. Иохельсон, Л. Я. Штернберг.

4 По юридической своей простоте, а верней в духе своего времени, Чехов
не запасся для Сахалина никакой командировкой, никакой служебной бумагой.
Тем не менее он был допущен к придуманной им переписи ссыльно-каторжных и
даже к тюремным документам! (Примерьте это к нам! Поезжайте проверить гнездо
лагерей без направления от НКВД!). Только с политическими встретиться ему не
дали.

5 Феликс Кон -- "За пятьдесят лет". -- том 2. На поселении.

6 Этот революционер, чьим именем перезваны Почтовые улицы многих
русских городов, настолько, видимо, не имел навыков т р у д а, что на первом
же субботнике получил мозоль и от мозоли... умер.

7 Тухачевский -- "Борьба с контрреволюционным восстанием" -- Журнал
"Война и революция", 1926 г.

Страницы: (377) :  <<  ... 228229230231232233234235236237238239240241242243 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Но сила Волги, пожалуй, не в этом. Она в том, что скажешь "Волга", - и
вот уже русское сердце плывет в неоглядности. Что такое Волга, мы не знаем,
- Волога ли она то есть Влага, или Воля, или что еще. Но в пяти звуках этого
слова для русского чувства столько значений, внушений воспоминаний и надежд,
что сосчитать их нельзя. Мы любим нашу Москву и Московию, но от московской
тесноты мы всегда уходили на Волгу. Мы любим наше строительство но мы любим
также и дикое поле, где хорошо разметаться нашему степному беспреградному
нраву на все четыре стороны мира. Откуда бы взяла свою единственную силу
наша разливная народная песня, если бы не было у нас Волги, в дополнение к
нашим утробным земным просторам? Откуда бы взяла свое разливное серебро наша
русская речь, самый полнозвучный из языков, если бы Волга не пролилась в эту
речь своим вольным многоводьем, по руслу боевых наших, вечно ищущих, вечно
жаждущих столетий?

Пели мы Шат-Реку.
Уж и что я вам, братья, сегодня реку, -
Не ходите вы, братья, на Шат-Реку.
Глубока та река, шатоватая,
Плутовата она, вороватая.
И сшибает она с ума-разума,
Подойдешь к ней, - судьба твоя сказана.
Подойдешь, изопьешь, зашатаешься,
По прибрежной глуши нагуляешься.
Опьянит она зыбью глубокою,
Завлечет шелестящей осокою.
Не ходите вы к ней, не пленяйтесь вы ей,
А уж если пошел, так себя не жалей.
Загляни, потони, значит, так суждено,
Не видать с берегов, что скрывает там дно.
Пели мы и Сладим-Реку.
Течет она, течет она,
Река Сладим течет.
Как сладость сна, идет весна,
Утрачен веснам счет.
Разъялся лед, нежна тоска,
Ключ Бездны заиграл...

Бальмонт Константин Дмитриевич   
«Проза. Волга»